Мануш-Вартуш (повести и рассказы)

— Ну, в интересах истины должен добавить: некоторые учёные предполагают, что негры появились на Кавказе значительно позднее, — сказал Алексей Тимурович. — Примерно в годы правления царя Петра Первого. Один богатый вельможа будто бы выписал себе из Африки негров-слуг. Они стали болеть в непривычном климате. Он и отправил их в своё кавказское поместье.

Игорь спросил:

— Я всё-таки не понимаю: кто же прав? Эти учёные или тот, как его, Геродот?

— Очень может быть, что все правы, — задумчиво сказал Алексей Тимурович. — Возможно, вельможа потому и послал сюда негров, что знал: на Кавказе есть негритянские деревни. А они были совсем ещё недавно. Теперь-то у нас всюду в посёлках смешанное население… Мы живём одной семьёй.

ТЫ СЛЫШИШЬ, КАК ПОЮТ ДЕРЕВЬЯ?

— Ваня, не сердись, но мне давно пора вернуться! — сказал Игорь. — Мы прошли уже почти весь заповедник, а прадедушки твоего не видно.

— Пойдём ещё вот по этой, последней аллее, — попросил Ваня, — прадедушка очень любит по ней гулять.

Мальчики вышли на широкую аллею. По обеим сторонам её были посажены кусты роз. Сзади, за розами, виднелись целые заросли бамбука, ровные ряды сосен.

В заповеднике дружно росли деревья со всех концов мира. Остроконечные кипарисы, лохматые пальмы самых необычайных разновидностей, голубые дубы.

А вот посетителей было немного. Уж очень в этот предвечерний час палило солнце. На скамейке впору было не отдыхать, а печь пироги.

— Ты слышишь? — спросил Ваня.

— Что?

— Как поют деревья? Когда я был маленький, отец часто водил меня сюда и научил слушать их голоса, — объяснил Ваня. — Ты знаешь, чем их слушают?

— Какой-нибудь хитрой машиной? — предположил Игорь.

— Нет! Обыкновенным носом. У растений, как и у птиц, есть у каждого своя песня.

Игорь старательно понюхал ближайший колючий кустик, но не почувствовал никакого запаха.

— Он немой! — заявил Игорь.

— Э, просто у тебя немножко глухой нос. А песня у этого куста правда очень тихая. У него бутоны ещё не раскрылись.

Они уходили всё дальше в дебри заповедника. Аллее роз, казалось, не было конца.

Здесь были кусты с вишнёвыми пушистыми цветами и кустики со скромными, бледно-розовыми соцветиями. Розы жёлтые, чайные, сменялись ярко-красными, потом коричневатыми и, наконец, белыми, как бумага.

Серебристая пчела с басовитым жужжанием летела над кустами.

Игорь махнул на неё рукой.

— Не бойся, она не ужалит. В Абхазии пчёлы очень миролюбивые и людей не трогают. Видишь, какой у неё цвет красивый? А зовут её абхазянка, — сказал Ваня.

Игорь шёл следом за Ваней и по его примеру, низко наклонившись, старался услышать голос каждой розы.

Сначала он почувствовал слабый и как будто совершенно одинаковый аромат. Потом постепенно стал различать резкий, пряный запах чайной розы. Еле слышный, словно вкрадчивый, запах белой. Свежий, будто после только что прошедшего дождя, высоко поднимающийся над кустом запах вишнёвых роз.

Но ко всем этим запахам примешивался один влекущий к себе сильный запах.

Аллея уже кончалась. За ней виднелась недавно скошенная полянка. На поляне не росло ни одного цветка. А между тем запах слышался оттуда. Только уткнувшись носом в растрёпанную копёнку травы, Игорь понял, что самую громкую песню пело молодое сено…

Поглядев на Игоря, Ваня повалился в траву и заболтал в воздухе ногами.

— У тебя… У тебя весь нос жёлтый от цветов ной пыльцы! — еле выговорил он сквозь смех.

Но он и сам — выглядел не лучше. Пыльца особенно выделялась на тёмной коже, расцветив лицо Вани пёстрым узором.

Вдоволь насмеявшись, Игорь спросил:

— Ваня, а где же твой прадедушка?

Ваня сокрушённо развёл руками. Потом вдруг подскочил на месте и хлопнул Игоря по плечу.

— Знаю! Точно знаю, где сейчас прадедушка!

КОГДА МУЖЧИНАМ НЕ СТЫДНО ПЛАКАТЬ

— Подожди, — шепнул Ваня Игорю. — Прадедушка очень сердится, если ему мешают репетировать.

Мальчики стояли под окном клуба, круглого каменного дома с висячими балконами. Игорь обратил внимание на большое объявление, приклеенное к дверям: «Продолжается приём в хор долгожителей. Принимаются лица в возрасте от ста лет и старше. Запись и прослушивание голосов — у старосты хора тов. Ивана Абара».

Подтянувшись на подоконнике, Ваня заглянул в окно клуба.

— Э, Игорь! Занятия-то уже кончились. Там только дедушка и прадедушка! Идём к ним!

На сцене просторного белого зала, возле раскрытого рояля, стояли два человека. Оба были немолоды, но ни одного, пожалуй, нельзя было назвать стариком. Слишком статны были их фигуры, развёрнуты плечи и почти лишены морщин белозубые лица.

У того, что повыше ростом и, кажется, постарше, кожа была шоколадного оттенка. Кольца чёрных волос короной поднимались над большим выпуклым лбом. Разгневанный чем-то, он наступал на своего смущённого собеседника, у которого на тёмном, блестящем лице скользила виноватая улыбка.

— Мальчишка! — кричал высокий. — Позволяешь себе опаздывать на репетиции! Забыл, что я, можно сказать, по знакомству принял тебя в хор: ведь тебе ещё и девяноста пяти не исполнилось.

Бормоча какие-то оправдания, младший отступал от старшего.