Мао Цзэдун

Но единодушие оказалось мнимым. На протяжении следующего месяца между Мао и большинством армейских командиров, выразителем взглядов которых являлся Чжу Дэ, пролегли глубокие трещины. Толчком послужили различия в предыстории двух группировок, объединившихся годом ранее в единую Красную армию. Бойцы Мао приобретали свой военный опыт в ходе обустройства базы в Цзинганшани, а Чжу Дэ вместе со своими людьми находился в постоянном движении: из Наньчана через Гуандун в южную Хунань. Образ жизни обеих группировок определял и соответствующие методы ведения боевых действий. Цзинганшань вселила в Мао твердую уверенность: только через создание «красных зон» под властью Советов проходит дорога к победе революции во всей стране.

Суть конфликта не сводилась к фундаментальным разногласиям в вопросах стратегии, существовала и проблема личных взаимоотношений. Даже Хэ Цзычжэнь признавала за Мао безудержное стремление к единовластию. Еще осенью на Цзинганшани слышались жалобы на его «диктаторские замашки» и «патриархальный стиль руководства». Теперь оппоненты Мао стали более осмотрительными. Не нападая лично на него, они сфокусировали свое внимание на роли партии в решении чисто военных вопросов и утверждали, что «Фронтовой комитет не в состоянии уследить за всеми делами сразу».

Базу для таких доводов Мао по кирпичику складывал собственными руками. В начале февраля, в наиболее трудный после ухода с Цзинганшани период, парторганизация приняла решение о роспуске Военного комитета, главой которого являлся тогда Чжу Дэ. Затем, по предложению Мао, на смену полкам пришли колонны, что значительно урезало властные полномочия военачальников. Чжу Дэ и его коллеги, не желавшие превращаться в винтики политической машины Мао, громко требовали восстановления Военного комитета.

В конце весны в этот кипящий невидимыми глазу страстями котел попал наивный и упрямый молодой коммунист Лю Аныун, посланный Чжоу Эньлаем в 4-ю армию в качестве офицера связи. Он только что вернулся из Советского Союза, где успел понять: теория Ленина — это ключ к решению всех мыслимых проблем китайской действительности.

На первых порах Мао относился к прибывшему как к своему потенциальному союзнику, либо, на худой конец, видел в нем полезный инструмент. В последних числах мая он известил Чжоу Эньлая, что вновь образован Военный комитет, а секретарем его избран Лю, ставший к тому же и начальником политотдела армии. Главным для Мао было не допустить, чтобы все бразды правления сосредоточились в руках Чжу Дэ. Изначальное соперничество превращалось в борьбу за власть: в частных беседах Мао обвинил Чжу в стремлении «реализовать долго скрываемые амбиции».

Тонкий дипломатический расчет Мао не оправдался. Получив пост секретаря, Лю тут же направил все усилия на то, чтобы ограничить полномочия Фронтового комитета. На очередном совещании руководства, состоявшемся 8 июня в Байша, Мао пришел к выводу о том, что полномасштабная конфронтация уже неизбежна. Он с горечью заявил: «Фронтовой комитет находится между жизнью и смертью; с одной стороны, комитет несет ответственность за положение дел в 4-й армии, с другой — он лишен всякой реальной власти. В подобной ситуации товарищи должны подыскать нового секретаря. Я ухожу».

Его слова хотя и были чистейшей воды блефом, но необходимый эффект поначалу произвели. Тридцатью шестью голосами против пяти совещание постановило упразднить воссозданный всего неделю назад Военный комитет. Вопросы выработки стратегии и кадровую политику рассмотрела Всеармейская партийная конференция, работой которой в стенах местной школы через две недели стал руководить Чэнь И.

Делегаты конференции подвергли резкой критике присущий Мао авторитарный стиль руководства и указали на «отдельные недостатки» в работе Чжу Дэ. В ответ Мао предупредил собравшихся об опасности перехода армии на «позиции бандитского мировоззрения», толкающего ее к методам партизанской войны вместо консолидации сил в запланированных базовых районах. Конференция нашла эти высказывания «беспочвенными» и признала ошибочным решение об установлении в годичный срок советской власти на территории всей провинции. При выборах нового состава Фронтового комитета Мао и Чжу Дэ остались его членами, а Чэнь И стал секретарем. В третий раз за двадцать один месяц, прошедший после ухода в горы, фигура Мао оказалась в тени.

В самый разгар политических страстей у девятнадцатилетней Хэ Цзычжэнь родилась дочь. Из-за отсутствия возможности держать ребенка рядом с собой она поступила так же, как и другие сопровождавшие армию. женщины: через полчаса после появления девочки на свет Хэ передала младенца в крестьянскую семью вместе с конвертом, где лежали пятнадцать долларов. Позже Хэ Цзычжэнь написала, что не проронила при этом ни слезинки.