Мара из Троеречья (СИ)

— Разумеется, — уверенно кивнул заводила, — а кто знал, куда мы добро прятали и подельника? Жаль, конечно, — убито добавил он, подливая всем бормотухи в чарки, — давайте выпьем, чтоль… чтоб душа его среди небесных дорог свой путь нашла…

— Так парень-то живой еще, — опешил грузный кудрявый мужчина, сидящий у окна. — Может, продадим добро, да попробуем за него залог внести? Подмажем, договоримся. У тебя, Кайдал, кажись, друг закадычный в дозоре был.

— Был да сплыл, — заводила развел руками. — Сходил про пленника потолковать, и чуть сам с ним камеру не разделил. Я ж Прокошу денег за испорченный меч не вернул, лучше теперь ему на глаза и не показываться.

Парень заметил взгляд Марушки и улыбнулся ей, от чего на щеках появились ямочки. Только от взгляда его: холодного и неживого, как у рыбы, пролежавшей под палящим солнцем на берегу, начинало сосать под ложечкой. «Нужно бежать отсюда, — забеспокоилась Марушка, — отогрелась, и хватит».

— Выждем немного, продадим добро — я надежно его перепрятал, деньги разделим, — вздохнул он, переведя взгляд на собеседников. — Успеем — так и друга нашего вытащим из темницы.

— Знаешь, — причмокнул грузный мужчина, опрокидывая чарку, — я за тебя голос свой отдам, Кайдал.

— Да, — присоединился седой, почесывая макушку, — а я с ребятами потолкую, — похлопал он собеседника по плечу, — ты и добро спас, и предателя вычислил — такой человек нам и нужен, чтоб во главе встал.

Кайдал повернувшись, свистнул, от чего девица, кемарившая за прилавком встрепенулась, подпрыгнув на месте. Недовольно тряхнув головой, смахнула с лица выбившиеся пряди и поплелась к столу. На белом переднике желтели пятна от смальца, на котором днем жарили потроха, на голове хитрым узлом повязан был цветастый платок, но взгляд Марушка задержала на поблескивающей тройной нитке коралловых бус. Гладкие крупные, с ягоду калины, бусины, ритмично подпрыгивали в такт шагам.

— Чего? — оказавшись, наконец, у столика, девица скривилась, будто делала одолжение ожидавшим ее мужчинам, терпеливо выслушивая их заказ.

— Еще пойла, — тряхнул пустой кружкой Кайдал.

Девица апатично кивнула, накручивая на палец нитку бус, и развернулась уходить. По пути она остановилась возле стола, за которым сжалась Марушка, и замерла, разглядывая ее.

— А тебе чего? — нависла над столешницей девица.

Марушка нерешительно подняла взгляд:

— Я искала питейную «Хромой Конь», заблудилась и зашла погреться, — призналась она.

— Это он и есть, — пояснила девица, и Марушка просияла, но тут же скисла от последовавшего вопроса: — заказывать что будешь? Только у нас одни потроха с пшенкой остались, больше ничего. Кисель брусничный еще, но он подкис немножко.

Марушка, как завороженная разглядывавшая ягодки бусин, уткнулась взглядом в пол.

— У меня денег нет, — тихо сказала она.

Девица пожала плечами:

— Тогда уходи. Тут у нас не ночлежка для босоты, — придирчиво осмотрела она порванную и запачканную одежку Марушки. — Только стол занимаешь… Давай-давай, освобождай место для тех, кто заплатить может…

Марушка безропотно поднялась и окинула взглядом помещение напоследок. Удостоверившись, что Лиса нигде нет, зашагала к выходу. Девица провожала ее взглядом, опершись на стол, и не сдерживая широкого зевка.

«Если я не найду Лиса, куда мне идти? — дернулась Марушка, и остановилась у самой двери. — Я и города не знаю, и денег у меня нет, и ни одной знакомой души здесь».

Она развернулась и подошла к девице, удивленно приподнявшей бровь.

— Ты знаешь Лиса? — спросила Марушка, скрестив руки на груди.

— Знаю, — собеседница подбоченилась, и на красных бусинах на ее груди заплясали отблески огоньков. — А тебе-то чего?

— Он мой друг, — Марушка вздернула голову, глядя той прямо в глаза. — Мы должны были встретиться с ним здесь. Я пришла, а Лиса нет.

Девица скривилась и фыркнула:

— Друг, как же… — развернулась она, но Марушка схватилась за рукав ее платья.

— Где он, ты знаешь? — не отступала она.

— Нет, — девица брезгливо стряхнула ее ладонь, — со вчерашней ночи не появлялся. Иди, где-нибудь в другом месте спроси! — отступила она на шаг и, уперев руки в бока, остановилась, нетерпеливо постукивая ногой о прогнившую половицу.

Марушка вихрем пронеслась меж столов и выскочила из питейной. Темнота окружила и давила на глаза: казалось, за каждым поворотом она все гуще и гуще, затягивает, засасывает и если сделать неосторожный шаг, можно запросто в ней раствориться. Марушка заламывала руки, блуждая по закоулкам, пока не вышла высокой городской стене, овитой плющом. Она задрала голову и попятилась:

«Э-нет, такую громадину я не перелезу, — руки все еще саднили, и ныл препротивно сбитый ноготь. — Надо было хоть спросить, где еще Лиса поискать можно…» — огорчилась Марушка, вспоминая недружелюбную девицу из трактира.

Кто-то двигался к дороге из длинного закоулка, шурша мелкими камнями, и она, опасаясь, что прохожими могут оказаться приспешники Радмилы или, что хуже — Роланд, которых девочка теперь боялась гораздо больше, чем бандитов и воров, ринулась в заросли высокой травы у стены.