Мара

– Понял. Ладно, иди договаривайся…

Флегонтыч-Ферапонтыч засеменил к дому. Его не было довольно долго. Наконец он вернулся и сказал, что нужно подождать.

– Сколько ждать? – нахмурился Валера.

– Часов пять.

– Сдурел ты, что ли?

– Уж так она велела. Да и то из уважения ко мне. А так бы неделю ждал. Тут очередь, списки…

Валера не поверил старику, который явно набивал цену, однако решил смириться.

– Ты увези меня в город, – сказал Флегонтыч-Ферапонтыч. – Перекуси, умойся, а вечерком подъезжай.

– А ты?

– Я-то тебе на что? Все договорено. Приедешь, постучишь в ворота, откроет тебе бабенка в черном платке. Скажешь, кто ты есть. Не волнуйся, все будет о'кей.

Развязность Флегонтыча-Ферапонтыча не понравилась Десяткину, но он смолчал, завел «копейку» и резко рванул с места. Притормозив по желанию старика у гастронома и вручив ему на прощание десятитысячную купюру, Десяткин решил съездить в свою лавочку – узнать, как идут дела.

В лавке торговала девушка Наташа, на которую, как говорил своим приятелям Валера, «можно положиться».

– Ой, Валерий Павлович! – с нарочитым восторгом воскликнула Наташа. – Вы чтой-то на себя не похожи.

– Неужели? – буркнул Десяткин.

– Точно-точно. С лица сбледнули, глазки не блестят, уж не больны ли?

– Жарко, – объяснил Валера свое состояние.

– Да уж, – подтвердила Наташа. – Ну как экспедиция? Удалось найти ценные экземпляры?

– Удалось, – кивнул Десяткин. – Как идет торговля? – спросил он в свою очередь.

– Помаленьку. Складень вчера продала.

– Сколько дали?

– Сто баксов. Иностранцы. Потом прялку за сорок, ну, монетки там… еще кое-что…

– Ладно, – сказал Десяткин, – я поеду перекушу…

– А новый товар когда привезете? Тут уже ходят, спрашивают… Знают, что вы в экспедицию отправились.

– Кто спрашивает?

– Петя из «Омега-банка», еще этот грузчик…

– Никому ничего конкретного пока не говори. Через денек-другой доставлю.

– Ну и ладненько, – прощебетала Наташа, увидев, что шеф явно не в духе.

«Может, и в самом деле пообедать? – вяло размышлял Десяткин, стоя на раскаленном асфальте. – Выпить кружечку-другую пива, посидеть в холодке, а потом – в Старый посад…»

В пивном зале действительно было прохладно и совершенно пусто, видимо, здешние цены мгновенно снимали жажду. Десяткин заказал кружку, сел за столик и отхлебнул глоток. Пиво было холодное, вкусное, но Валеру чуть не вырвало. «Что это со мной? – ужаснулся он. – Пиво – любимый напиток, и вдруг такая реакция…» Он снова поднес кружку к губам, но не успел отхлебнуть и стремглав метнулся в туалет. Его выворачивало наизнанку. Казалось, внутренности вот-вот вывалятся в унитаз. Желудок оказался совершенно пуст, и это было хуже всего. Промучившись минут десять, Валера бросился вон из пивнушки.

Он сидел в своей пропыленной «тачке» в полнейшей прострации. Такого с ним еще никогда не случалось. Чтобы ни с того ни с сего и блевануть?! Да что с ним стряслось? Все говорят, мол, плохо выглядит. Что значит – плохо? Он взглянул в зеркальце заднего вида. Вроде как всегда. И все же… С ним явно происходит неладное. Может, прав был Боря, когда советовал отдохнуть денечек-другой дома? Так ехать или не ехать к бабке? Раздумывая таким образом, он просидел в машине, может, полчаса, может, час; казалось, он спал с открытыми глазами. Наконец словно что-то подтолкнуло – пора ехать…

Летний вечер полон длинных, извилистых теней. Сиреневый сумрак опустился на землю; прохладный ветерок нежно коснулся разгоряченных лиц. Жара спала, дышалось легко; воздух был напоен запахами прибитой к земле пыли, близкого дождя, скошенной травы, ночных цветов. В такие минуты кажется, что лето никогда не закончится и мягкий свет июльского вечера пришел навсегда.

Хотя мрак еще не опустился на землю, Десяткин с трудом нашел нужный ему дом. Народу на улицах было немного, в основном старики, дремлющие на лавочках. Раз попалась компания подростков довольно зловещего вида; в зеркале заднего вида Девяткин видел, что они проводили машину нехорошими взглядами.

Наконец он остановился перед знакомыми воротами.

Маленькое окошко тотчас отворилось на стук, и в нем возникло лицо, обрамленное темным платком.

– Чего надо? – послышался неприветливый голос.

– Моя фамилия Десяткин, – с непонятной робостью произнес Валера.

– Проходи.

Скрипнули ворота, и он очутился на просторном заасфальтированном дворе.

– Иди за мной.

Он покорно двинулся следом.

Шли какими-то темными запутанными коридорами, наконец остановились перед дверью, такой низенькой, что нужно было нагнуться, чтобы пройти в нее.

– Тебе сюда, – сообщила чернавка.

Десяткин, сгорбившись, осилил и это препятствие. И оказался в просторной комнате без окон, совершенно пустой, если не считать небольшого столика и двух стульев, стоящих перед ним. Комната была ярко освещена; непонятно только, откуда исходил свет – ни люстр, ни светильников не наблюдалось.

Десяткин с недоумением озирался. Потом вежливо кашлянул.

– Да ты садись, – раздалось у него за спиной.