Марафон длиной в неделю

Вдруг Валбицын вспомнил о списках из сейфа, переданных ему Крауссом, и они словно обожгли ему грудь. После того как контрразведчики возьмут пилота, они старательно обыщут их всех и найдут у него списки, что, конечно, не облегчит его вину.

Как избавиться от списков? Незаметно выбросить? Сделав вид, что вконец устал, Валбицын попробовал хоть немного опустить руки, но капитан прорычал угрожающе:

— Ну ты, не шевелись!..

«Да, — решил Валбицын, — все безнадежно, ни малейшего шанса». Правда, он хорошо помнит чуть ли не каждого курсанта «Цеппелина» и сможет детально прокомментировать Смершу список диверсантов, заброшенных к ним в тыл. Далее, надо акцентировать внимание на том, что он служил в «Цеппелине» по принуждению, что всегда ненавидел фашизм, даже собственноручно покончил с эсэсовцем, убил гауптштурмфюрера СС Кранке. И только случившееся помешало ему покончить с Крауссом. Вот-вот, он хотел убить и штурмбанфюрера, а потом прийти с повинной и передать красному командованию списки диверсантов...

Валбицын почувствовал, что отчаяние немного отступило. Ему должны поверить, труп шефа команды «Цеппелина» — убедительное свидетельство его лояльности. Незаметно ботинком нащупал тело гауптштурмфюрера. Как хорошо все сложилось, прекрасно, что Краусс побрезговал лично покончить с гауптштурмфюрером и поручил эту акцию ему...

Штурмбанфюрер, правда, может расколоться, рассказать об истинных мотивах убийства, но кто поверит фашисту, эсэсовцу, готовившему покушение на самого Верховного...

А он, Валбицын, честно и подробно изложит, как Краусс заставлял специалистов «Цеппелина» разрабатывать эту грязную акцию — примчался из Берлина, привез диверсанта. РСХА истратило свыше пяти миллионов марок на подготовку диверсии...

Валбицын с ненавистью взглянул на Краусса. Кажется, шевелится, а было бы значительно лучше, если бы тот чернявый майор прикончил его. Лишние свидетели всегда ни к чему.

Внезапно раздался выстрел, за ним второй — стреляли около самолета. Пожалуй, теперь у того майора возникли осложнения — пилот оказывал сопротивление. Капитан, стороживший Валбицына, обернулся к калитке, через которую просматривался кусок поля. Он подставил Валбицыну спину на секунду или две, и Валбицыну хватило этих двух секунд, чтобы сообразить: судьба подарила ему последний шанс — теперь он уже не контролировал своих поступков, просто не мог контролировать, делал все быстрее, чем можно было осмыслить что-либо. Наклонился и схватил рукоятку ножа, торчавшего из спины гауптштурмфюрера, лезвие блеснуло и вонзилось в спину капитана, разорвав легкую и податливую ткань. Толкунов выпустил пистолет. Валбицын перехватил его в воздухе, заметил перекошенное от ужаса или гнева лицо Маркова, увидел, как тянется он к пистолету, засунутому за пояс, — не целясь, выстрелил в Маркова и бросился к калитке.

Не знал, попал в Маркова или промазал, но не имел ни секунды на размышления. В двух шагах — калитка, и забор защитит его, сначала забор, а за ним кусты и ложбинка, дальше знакомая тропинка, пролегшая в обход парка. Ему знаком тут чуть ли не каждый куст, и вряд ли смершевцы догонят его. К тому же у него пистолет с полной обоймой...

Миновав густые заросли, Валбицын принял резко вправо, к ложбине, однако в это время именно оттуда на него выскочил конь со всадником — какой-то юноша на вороном жеребце. Он увидел Валбицына и остановил коня, вороной закружился на месте. Парень удивленно и испуганно уставился на Валбицына, а тот растерялся лишь на мгновение. Поднял пистолет, выстрелил, но юноша, спрыгнув с коня, спрятался за ним. Валбицын, рискуя попасть под копыта, схватился за луку седла, вскочил в него, не касаясь стремян, ударил каблуками жеребца в бока, увидел, как отшатнулся парень, хотел выстрелить в него, но передумал, пожалев патроны, и пустил коня по краю поля вдоль ложбины. Заметил внизу в зарослях автомобиль, услышал позади выстрел, значит, Марков опомнился и стреляет вслед — пригнулся к самой шее коня, едва ли не распластался на жеребце, а тот пошел галопом легко и быстро, великолепный верховой конь.

Сзади раздались еще выстрелы, раскатилась автоматная очередь, но Валбицын с радостью осознал: самое плохое миновало, теперь вряд ли попадут, пусть даже заведут свою машину, полем все равно не проедут, вот и получается: ищи ветра в поле!..

Валбицын погладил коня по горячей потной шее. Подумал: только отчаяние помогло ему вскочить на жеребца без стремян... А конь-то лихой, таких жеребцов любил его отец, слава богу, приучил сына к лошадям, вместе скакали по полям, гоняя лисиц и зайцев...

Когда это было, и как неудержимо летит время...

А выстрелов сзади уже не слышно.

Валбицын наконец осмелился оглянуться, но никого не увидел, только верхушки деревьев парка фон Шенка выглядывали из-за холма. А он и не заметил, что уже скачет по склону, поле перевалило через едва заметное возвышение, спасительное поле, которое он никогда не забудет.