Марахси

— Примерно, — краткость врача выдавала всю степень его нерасположенности обсуждать эту тему. — Поскольку люди не ромульяне, то набор голосовых команд будет сопоставим с меню примитивного пада. Остальное будет зависеть от их сообразительности. Но на многое я бы не рассчитывал, они клинические идиоты.

Дверь в ангар со скрипом отворилась, и фигура Ромула выросла на пороге в проеме. Он оттянул в сторону вторую половину двери, после чего прошагал к верстаку. В ставшее широким отверстие андроид-ромульянин загнал несколько человек и запер дверь, оставшись стоять возле нее, расставив ноги для перекрытия максимальной площади проема на случай побега. Мера была чрезмерна, потому что вошедшие и без того толпились как бараны, разинув рты. Бык отметил, что страха в них нет, есть тупая покорность и отчасти какое-то детское любопытство, заставляющее вертеть головами по сторонам, чтобы было что рассказать в бараке, безбожно приукрасив.

Одного из вошедших, длинного, с объемистой черной бородой, знали все представители администрации. Пока завод функционировал, Горо был посредником между работягами и руководством, поскольку мог перевести обычную человеческую речь на марахсийский диалект и обратно. Правда, для этого требовалось говорить простыми предложениями и не больше трех в ряд. Остальные напоминали кучи тряпья, в которые зачем-то воткнули немытые головы, общим числом пять штук.

— Славьтесь, повелители, — протянул хор голосов.

— По росту набрали, — догадался Саммю. — Из фигур там у всех смотреть не на что, кожа да кости, ну да им не стриптиз танцевать.

— Для вас есть новая работа, — громко сказал Ромул, становясь перед Горо. — Старой больше не будет, завод закрыт, и мы никого не станем кормить даром. Еду нужно отработать. Понял?

Горо исподлобья взглянул сначала на Ромула, потом на Саммю и, в конце остановил взгляд на Быке.

— Уразумел, — сдержанно ответил он.

— Сейчас ты ляжешь на этот стол и тебе поставят чип, — продолжал Ромул. — Этот чип нужен для поединка между тобой и ромульянином, без него он тебя просто убьет. Это в твоих интересах. Ты хочешь жить?

Глаза Горо сверкнули, но он промолчал, только кивнул. Остальные слушали с напряженным вниманием, изредка поглядывая на своего вожака, который подавал пример, как себя вести в непонятной обстановке.

— Чип реагирует на коды, каждый код — это команда. Их немного, но хватит для того, чтобы остановить ромульянина раньше, чем он доберется до тебя. Объясни это остальным, я хочу быть уверен, что все поняли.

Горо повернулся к соотечественникам.

— Грит, здеся чиб ставят, — коротко сказал он. — Эт против ромульян споможь, с кодами он мож раньше усохнет, чем тя достат.

Слушая чудовищное арго, Бык думал, что язык марахсийцев явно шел своим эволюционным путем, как и потребности людей, оставляя слова только для необходимого и отказываясь от излишнего. Если верить, что сложность языка отражает сложность нейронных связей в голове носителя, то понятие "полторы извилины" в отношении марахсийцев не было лишено смысла. Интересно, отсутствие школ ускорило деградацию, или деградация повлекла за собой бесперспективность любого обучения?

Он попробовал представить, как на местном диалекте будет звучать какое-нибудь математическое или юридическое определение, и отказался от этой идеи. А еще заметил, что Горо переводит не все сказанное. Например, про то, что кормить без работы не будут, он не стал разъяснять, видимо, это и так поняли.

— Иди сюда, — приказал Ромул, указывая на верстак. — Снимай одежду и ложись.

В глазах Саммю застыл сдавленный смех — разоблачение марахсийца само по себе уже напоминало шоу, а обстоятельность, с которой тот выполнял распоряжение, была смешна вдвойне.

Сначала Горо размотал верхнюю часть бесцветной войлочной одежды, она оказалась простым куском с прорезями для рук. Потом отдельно он снял рукава, которые надевались под верхнюю часть, стащил с тела безрукавку и еще один дополнительный отрез ткани, которым обматывал шею. Когда он дошел до штанов, врач поспешно его остановил:

— Это не надо! Так ложись!

— А то вынесет вместе с дверью, — шепнул Саммю. — Они моются только при рождении, потом грязь сама кусками отваливается.

Бык присмотрелся к голым ребрам, ходившим ходуном на верстаке, и решил, что Саммю преувеличивает — Горо был грязен в той степени, в какой бывает грязен любой работяга после смены, не больше. Да и худобой он это не назвал бы, скорее жилистостью.

Врач натянул перчатки, брезгливо потер лопатку Горо ближе к позвоночнику комком тряпки, смоченной в дезинфектанте, после чего распылил туда спрей из баллона, напоминавшего размером промышленный.

— Лидокаин, — объяснил он больше для зрителей, чем для пациента. — Нужно подождать минуту. Место выбрано для того, чтобы эти скоты не смогли выдрать чип из желания поглазеть на него, а потом нацепить на шею для красоты. Или в ухо вставить. Так можно было бы и в плечо, и в предплечье.