Маракотова бездна

Билл Сканлэн сообщил, что произошло нечто важное. Вы, конечно, понимаете, что к этому времени мы изрядно освоились в огромном ковчеге спасения. Знали, где располагаются общественные комнаты отдыха и залы развлечений; посещали концерты (надо заметить, что музыка здесь чрезвычайно сложна по внутренней своей структуре и необычна по форме) и не пропускали драматических постановок, где непонятные слова дополнялись живыми действиями и доходчивыми жестами. Иными словами, мы стали частью сообщества атлантов. Даже посещали различные семьи в их собственных жилищах. Таким образом, благодаря обаянию этих необыкновенных людей, а особенно привлекательности одной милой молодой леди, чье имя я уже упоминал, жизнь — во всяком случае, могу говорить о своей собственной жизни — приобрела новые краски. Мона была дочерью вождя Мэнда, и ее родные оказали мне теплое гостеприимство, преодолевшее все возможные преграды национальных и языковых различий. Если говорить о самом нежном из когда-либо существовавших на свете языков, то я не заметил противоречий между древней Атлантидой и современной Америкой. Полагаю, все, что способно понравиться девушке из колледжа Брауна в штате Массачусетс, порадует и мою даму сердца из подводного мира.

Но вернемся к тому невероятному факту, о котором я начал рассказывать: однажды Билл Сканлэн явился в нашу комнату с новостью о великом событии.

— Послушайте! Только что один из местных парней вернулся в таком волнении, что даже забыл снять защитный костюм и несколько минут лопотал зазря, прежде чем понял, что никто из окружающих его не слышит. А потом, уже вслух, долго-долго о чем-то рассказывал, едва не задыхаясь от возбуждения, и все бросились к выходу. Предлагаю пойти за ними, потому что, как пить дать, случилось что-то ужасно важное.

Мы выбежали из комнаты и застали местных жителей в необычной спешке: обмениваясь отрывистыми жестами, они торопливо шагали — почти бежали — по коридору в сторону входного зала. Мы, конечно, присоединились к процессии, быстро надели прозрачные скафандры и следом за всеми вышли на дно океана. Возглавлял экспедицию тот из атлантов, кто принес взбудоражившее народ известие. Конечно, мы не успевали за привыкшими к ходьбе по глубокому илу подводными жителями, но, к счастью, многие из них освещали путь фонарями, давая возможность ориентироваться по свету. Маршрут снова пролегал мимо базальтовых скал и вел к тому месту, где стертые от долгого и частого использования ступени позволяли подняться на вершину холма. Преодолев довольно длинную и крутую лестницу, мы оказались на неровной вулканической площадке, густо усеянной зазубренными камнями и прорезанной замедлявшими продвижение глубокими расселинами. Наконец, с трудом выбравшись из лабиринта древней застывшей лавы, мы оказались на освещенной фосфоресцирующим сиянием круглой равнине, в самом центре которой лежал объект, от одного взгляда на который у меня захватило дух. Судя по выражению лиц, профессор Маракот и Билл Сканлэн испытали ничуть не меньшее потрясение.

Наполовину уйдя в ил и накренившись, на дне океана покоился приличных размеров пароход. Труба его надломилась и повисла под странным углом, фок-мачта исчезла, но в остальном судно выглядело невредимым; больше того, казалось таким чистым и свежим, как будто недавно вышло из дока и отправилось в первое морское путешествие. Мы приблизились к корме и с изумлением прочитали отлично сохранившуюся, ясно заметную надпись на борту: «Стратфорд, Лондон». Могли ли мы представить, что родной корабль последовал за нами в Маракотову бездну?

Разумеется, оправившись от первого потрясения, мы осознали, что ничего невероятного не произошло. Вспомнили, что опытный норвежский шкипер с тревогой заметил стремительно снижающиеся показания барометра и приказал немедленно свернуть паруса. Вспомнили и так некстати появившуюся на горизонте, внушавшую опасение тяжелую черную тучу. Судя по всему, наверху разыгрался жестокий шторм, и пароход не устоял против удара стихии. Надеяться, что кто-то из команды остался в живых, не приходилось: все спасательные лодки, точнее, их жалкие обломки, беспомощно свисали со шлюпбалок. Да и какая лодка способна выдержать ураган? Судя по всему, трагедия постигла «Стратфорд» не позже чем через час-другой после нашего собственного несчастья. Не исключено, что трос лота, который мы увидели, а я даже использовал в качестве почты, привязав к нему носовой платок, матросы едва успели поднять на борт и намотать на катушку, прежде чем разыгралась буря. Ужасная и в то же время причудливая судьба: потерянные для мира, мы все-таки остались в живых, тогда как те, кто оплакивал нас, погибли. Трудно было понять, дрейфовал ли пароход в верхних слоях океана, прежде чем затонул, или сразу ушел на дно и лежал там до той минуты, когда его обнаружил один из атлантов.