Марат

Ему стало скучно. Слишком долгий разговор. Он ждал, когда она попытается убежать, но она не пыталась. Он легонько ткнул ее ножом в лоб, как заскучавший ребенок толкает жука с оторванными лапками, чтобы тот еще подергался. Она отстранилась, вжалась в стену. Из ранки на лбу вытекла капля крови.

– Я буду тебе платить. Не надо меня больше мучить. Я сделаю все, что ты хочешь.

– Ляг лицом вниз, – приказал Марат.

– Ты опять сделаешь мне больно?

– Нет, – сказал Марат. Он, наконец, снова увидел в ее глазах желание бежать и бороться. Она лежала на боку и нерешительно смотрела на него. «Готовится», – подумал он. К его удивлению, девушка выпрямила ноги и стала переворачиваться на живот. Она двигалась очень медленно. Они смотрели друг на друга и оба ждали подвоха. Он видел, как больно ей двигаться, чувствовал, как она боится, что он снова ткнет или ударит ее. И все-таки она перевернулась.

Марат осклабился. Он по-прежнему сидел на корточках. Ее лицо и напуганные глаза были совсем близко. Он видел серые полоски на бронзовой коже – грязный отпечаток его подошвы.

– Да, – признался он, – я сделаю тебе больно.

***

Ее ответ был неожиданно быстрым и точным. Она толкнула его рукой в колено. Он потерял равновесие и упал на копчик. Вскрикнув от боли, она подтянула ноги под живот и поднялась на колени. Это движение позволило ей оказаться почти в полутора метрах от него. Он не мог сходу ударить ее пяткой или полоснуть ножом. Он увидел лихорадочный блеск в ее темных глазах. Она праздновала свою первую победу.

«Она может убежать», – холодно подумал Марат. Ему удалось справиться с инерцией своего падения. Он подвернул одну ногу под другую и начал подниматься. Слишком поздно. Она цеплялась руками за мягкие карманы настенных циновок. Она была на обеих ногах, когда он только встал на одно колено. У нее вдруг появилось столько возможностей. Она могла использовать дверь или окно; выскочить на улицу; запереться на кухне. Наконец, она могла ударить Марата, прежде чем тот встанет. Тягостную долю секунды он ждал от нее удара в лицо. Он понимал, что у нее есть шанс снова уронить его. И если он упадет, она убежит.

Но она не ударила. Она выбрала бегство. Она метнулась не к одному из укрытий, а просто в сторону от Марата. Он видел, как меняется траектория ее шагов каждый раз, когда ей приходит новая идея. Вот шаг в сторону кухни. Потом она увидела, что дверь плотно закрыта, испугалась, что та задержит ее, и шагнула к входной двери. Марату было проще – он гнался за ней, а не выбирал путь отступления. Он увидел, как она снова метнулась к кухне. Ведь входная дверь тоже закрыта. Она поздно поняла, что открывать ее будет дольше, чем кухонную.

И, наконец, две последние ошибки. Она взялась за ручку двери и оглянулась. Не могла удержаться, хотела знать, насколько он далеко, и потеряла драгоценное время. Увиденное ее разочаровало. Он тоже бежал. Между ними было всего два метра, и у нее оставалась доля секунды, чтобы увернуться.

– Мразь! – закричала она. Это была вторая ошибка: не следовало тратить дыхание на крик. Марат засмеялся у себя в голове прежде, чем его губы растянулись в улыбке. Он еще бежал, а она уже открывала дверь на кухню, но он понял, что она проиграла. И она тоже это поняла.

Она попыталась захлопнуть дверь раньше, чем вошла в нее. Инерция собственного движения ударила ее спиной о косяк, и она потеряла последнее драгоценное мгновение. А потом дверь ударила ее в плечо. Она закричала. Дверь отскочила и врезалась в Марата. Он почувствовал, что ему рассекло бровь, но не остановился и налег на дверь всем телом, второй раз обрушив ее на плечо девушки. А потом третий раз. Теперь он уже бил с расчетом.

Она отступила на кухню. Ее правая рука обвисла – в плече было что-то сломано, рот раскрылся в беззвучном крике. Марат чуть не убил ее. Она стояла так, что ему было удобно вспороть ей живот, но он вовремя перевернул лезвие в пальцах и ударил не острием ножа, а костяшками кулака, в котором его держал.

Она потеряла равновесие и завалилась назад. Ей хватило сил, чтобы здоровой рукой схватиться за край стола. Тот с грохотом проехал несколько сантиметров, а потом она плюхнулась на пол. Марат подумал, что игра в кошки-мышки закончена.

– Ты сегодня умрешь, – сказал он.

Она скользнула по нему невидящим взглядом, здоровой рукой попыталась коснуться разбитого плеча, застонала. По ее измятому, порезанному на груди платью расползалось темное пятно. Он понял, что она обмочилась.

Кухня была маленькой, забитой вещами. Своим размером и утварью она напомнила Марату подсобку столовой Макис, только здесь было чисто и не пахло пивом. Голова гудела. Он вспомнил, как ударился о дверь, и потрогал лоб. На пальцах осталась кровь. Он слизнул ее, почувствовал во рту сладковато-металлический вкус.

– У тебя есть опий? – спросил он.