Марена и Черный Змей

Известная на весь Дивмар своей целомудренностью и скромностью Жива покраснела и прижала указательный палец к губам, с тревогой посматривая на дверь спальни, за которой сгрудилась, как она точно знала, толпа дворцовых девушек, чтобы подслушать очередную утреннюю перебранку средней и младшей царевны.

– Пусть слушают! – догадалась Леля. – Я прикажу всех их в тюрьму бросить и волосы отрезать, а вместе с ними и уши!

Младшая царевна на цыпочках подкралась к двери и распахнула ее ударом маленькой белой ножки. Все дворцовые девушки сосредоточенно вышивали кружевные платочки, бледные и испуганные, словно тень Чернобога увидели.

– Ладно, садись на стул и не вертись, а то, как в прошлый раз получится – пойдешь на свидание с перекошенными бровями и кривыми губами, – сказала Леля и достала из-под кровати деревянный ларец с красками.

Средняя дочь царя Белесара послушно замерла, отдавшись в умелые руки Лели, которая рисовать только и умела, а больше – ничего, даже колдовать толком не могла, ведь ленилась копить личную силу, зато целыми днями гуляла по Белосу – каждый день в новом платье и с новой прической, и, тем не менее, мать души в ней не чаяла, любила и баловала ее, словно она не хулиганкой и бездельницей была, а золотым самородком.

«Хотя лучше бы она куском стали была, как Мара, тогда бы ее любил и отец», – с грустью подумала Жива и вздохнула, вспоминая, как ей сложно заслужить одобрение матери и почти невозможно – отца.

Она целыми днями пропадает в Храме Богини Жизни, чтобы постигнуть колдовские ремесла, узнать тайны прошлого, предвидеть угрозы будущего, исцелить больной разум и омолодить стареющее тело. Ее путь – это служение, а ей так хочется понежиться утром в кровати, зная, что она никому ничего не должна…

– Готово, сестрица.

Леля подала Живе круглое зеркало в простой деревянной раме, которое отражало истинный образ и разоблачало любой морок красоты.

Средняя царевна подпрыгнула от радости на месте и чуть не задушила младшую сестру в объятиях, затем бросилась к ее сундукам с платьями и стала нетерпеливо перебирать наряды.

– А вот так мы не договаривались! – надула губы Леля и скрестила на груди руки. – Мне и так носить нечего!

– Не ври! У тебя больше тысячи платьев.

– Но их уже все видели, а новые только вчера принесли. Не дам, даже не умоляй, – сказала младшая царевна и коварно улыбнулась.

– Лелечка, солнышко, красавица, сестричка милая, – снова запричитала Жива, шутливо заламывая руки в молитвенном жесте.

– Ладно-ладно! Раскричалась тут, будто на сносях. Так и быть. Одно возьми. Дарю. Добра я сегодня. Ой, не к добру это, чувствую, не к добру, важно произнесла Леля и вдруг звонко расхохоталась.

Жива снова крепко обняла младшую сестру и чмокнула ее в лоб.

– Умница моя. Только не хмурься, пожалуйста, морщины будут. Приходи ко мне в завтра в Храм, у меня крем один есть волшебный, – произнесла ласково средняя царевна и заговорщицки подмигнула.

– Этой лучше его отдай, – недовольно проворчала Леля, расчесывая перед зеркалом белое золото спутанных волос.

– Ты о ком?

– О той, что выглядит так, будто ей кол в задницу воткнули. О Маре, конечно…

Стоя уже почти на пороге спальни, Жива обернулась и укоризненно покачала головой.

– Леля, не начинай. Мара – наша старшая сестра. На нее возложена большая ответственность за безопасность и будущее Дивмара. Никто не знает, через что ей пришлось пройти ради этого. Она не такая, как мы. Она просто… другая. Пожалуйста, не злись на нее за это.

Младшая царевна обиженно надула губки и продолжила увлеченно заплетать волосы.

Жива знала тайну плена старшей сестры, но молчала об этом, ведь была жрицей Храма Богини Жизни, хранящей свои и чужие секреты. Все это показала ей мать в глади зачарованной воды, которой обмывала голову старшей дочери сорок дней и ночей, чтобы отлить ее кошмары, после чего царица Дивмара побелела, словно кость.

Жива мотнула головой и выбросила из головы тяжелые воспоминания.

«Ура! Мара вернулась! И он… тоже».

Средняя царевна выбежала на залитую солнцем улицу шумного Белоса, мощеного белыми мраморными плитами и увитого зеленью и цветами.

В лазоревом небе выше остроконечных башен парили разноцветные бумажные ирийские птицы, которые запускали шаловливые дети.

Торговцы раздавали прохожим засахаренные ягоды и фрукты в честь возвращения Белой армии, а цветочницы дарили букеты весенних цветов.

Стены домов были украшены белыми флагами царского дома, изображающие серый меч в центре зеленого дерева – символ рода царя Белесара и царицы Дивы, а шпили Белого дворца – сияющими камнями, радужно переливающимися в лучах заходящего солнца.

Празднично одетая толпа дивовичей высыпала на улицу, смеясь и громко выкрикивая поздравления. Юноши воодушевленно пересказывали друг другу подробности похода в южные земли, а зрелые мужи степенно кивали, подтверждая сказанное.