Маргарита

– Ну, пускай так, я судил по времени, а ехали мы в тентованном «газоне», помимо того, что он сам по себе долго едет, еще и ужасно холодно, может, из-за этого мне так показалось… В конечном итоге мы все же наткнулись на старую черемушку, за которой и стоял небольшой вагончик, из которого торчала труба, выходящая вверх, а из нее клубился дым. Рядом с будкой были разбросаны поленья, они лежали в снегу, и еще большие бревна, нетронутые, судя по всему давно. Постучав в дверь и после раздавшегося командного голоса, мы вошли. Внутри было как в сарае, но все же уютно. Красные одеяла, заколоченные в стену, придавали этому месту хоть какой-то вид. Тусклая лампа висела на одном проводке, стол, два лежака, а в углу, у двери, печка-прачка.

– Как в деревне? – спросила мама.

Брат рассмеялся, но очень скромно.

– Нет уж, аналогия, но не то.

– Ну, уж я так спросила, продолжай, очень интересно!

Я так и сделал:

– Осмотрев все и всех, мы поняли, что контрактника здесь нет, такие же зеленые ребята, как и мы, просто они смогли взять нас на испуг. Их было тоже двое и они начали: «Парни, да расслабтесь вы, контрабаса здесь нет, садитесь!» А второй спросил: «Будете чай с конфетами?» Мы со Львом обомлели – чай с конфетами? Еще как-то не привык к урезанному питанию, уже не зайдешь в магазин и не купишь того, чего ты хочешь, и поэтому это была для нас уже большая радость. Да уж, калорийной еды явно не хватало. Потом мы пили с ними чай, а они попутно рассказывали о всех тонкостях и прелестях этого места. Например, о том, что нельзя забывать про дрова, надо вовремя колоть и подкидывать их в печь. Здесь можно достать телефон, не боясь, что его заберут у тебя, сети здесь, конечно, нет, но можно послушать музыку, а большего по сути и не надо. Есть еще настольная книга, но ее рекламировать они не стали, они ее вроде как даже не читали, такое мнение создалось из-за того, что на ней стоял рафинад и стакан с подстаканником, как в поезде, на самой книге виднелись высохшие круги от чая…

(Я говорил и говорил, а они меня слушали внимательно, не перебивая. И кажется, дамочка, сидящая рядом, больше слушала меня, чем того парня, к которому приехала.)

– Мы не заметили, как стемнело, Лев читал Стивена Кинга, какой-то ужастик, а я слушал музыку и думал о том о сем. Потом прозвенел будильник у Льва на часах. Ужин. Гадкая процедура, если честно, днем еще ничего, а вот ужин – вонючая капуста и слабосоленая отварная рыба, они попросту не способны компенсировать дневные затраты организма. И так как на улице было холодно, к тому же начало мести, Лев пошел первым, уж очень он хотел в нужник.

– А почему не вдвоем? – мама спросила и смотрела на меня, быстро хлопая ресницами.

– Ну, мам, как уж? Я же говорил, печь, дрова, к тому же это наряд.

– Не понимаю! – она возмущена и от этого замотала головой в разные стороны. А еще говорит так, как будто это я захотел и придумал так. Я заткнулся ненадолго.

– Ну?

– Что? – переспросил я брата, не поняв, что он от меня хочет.

– Поел ты – нет, в итоге?

– А, да! Сначала пошел Лев. Его долго не было и, пока его не было, я начал читать книгу там, где он остановился. И правда, жутковатая книга. Примерно через два часа мне послышалось, что кто-то как будто на улице кричит. Я долго не мог понять. Но этот непонятный шум все нарастал, слышалось, как сильно завывает ветер, ветки черемухи бьют о крышу вагончика все сильнее, и еще что-то, плохо различимое: «Ээээээ!» Потом опять повторилось: «Ээээээ!» Мне стало жутко не по себе, волосы на теле встали дыбом, а мурашки устроили гонку от головы до ног.

«СЕААА!..» И опять «СЕААА!» Мне страшно, но все же я выглянул, приоткрыв дверь, и услышал отчетливее. «СЕГА! СЕГА!» Это был Лев, он почти добежал до вагончика, я ему ничего не отвечал. Только ждал его, открыв дверь. Наконец, добравшись до меня сквозь рассыпчатый снег, который хорошо задул тропинку, он вбежал внутрь. Я спросил у него, чего он так орет. Он ответил:

– Да, я что-то испугался…

Я еще раз задал ему вопрос:

– Чего-то испугался?

– ДА! Помнишь тот фонарь, стоявший недалеко отсюда?

– Ну?

– Он так резко погас, и тут моя фантазия, и без того разыгравшаяся, совсем распоясалась, это, наверное все из-за книги.

Я слушал его и пеленал себя на ужин, на который не хотелось идти, но кишки уже сводят.

– Сега! Смотри…

Он расстегнул заснеженный бушлат и вытащил две банки сгущенки, литровые! Господи! Я никогда не думал, что буду так рад этому.

Мои слушатели то погружались в ужас, как я тогда, то хохотали. Я продолжил:

– Ну вот, мы сразу же выпили одну, обсуждая, как это прекрасно.

Мама перекосилась:

– Разве так можно! Плохо не стало?

– Не стало! Стало только лучше!

Она по-прежнему возмущена, а брат смеялся.