Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа

В литературной оценке тоже есть новый элемент — высказано мнение, что конец «Мемуаров» не был ни утрачен, ни уничтожен: «Поскольку о периоде после 1582 г. ей пришлось бы делать признания, имеющие очень мало отношения к истории, она остановилась на этой эпохе и сделала обзор только первых трех десятилетий своей жизни», — и автор заметки это приветствует. Ведь произведение, избавленное таким образом от худшей части, можно горячо похвалить: «Рассказывая о частностях, имевших к ней отношение, она превосходно показывает, что делалось при дворе Валуа, изнутри. Персонажи, которых она описывает, оживают под ее пером; выявляются их физиономия, их характер, их страсти, как в волшебном зеркале. В деталях она пересказывает немногие события, иногда даже пренебрегает ими, но так явственно дает понять, насколько серьезными были обстоятельства и насколько мелкими — люди, что при чтении ее "Мемуаров" бедствия, неизбежность которых предчувствуется, страшат воображение». Опять-таки для автора так важна моральная оценка, что и в этих похвалах — искренних или же рассчитанных на повышение интереса к публикации — он не может удержаться от оговорок, прячась за суждения из прошлых веков и опасаясь выглядеть слишком восторженным: «Если верить членам Французской академии, это произведение было образцовым для прозы XVI в. Его автор обнаруживает обширные и разнообразные познания, изысканный вкус, и мы вправе назвать его почти что гением нашего языка»[773]. По этой ли причине или из историографических соображений издатели добавили к этому произведению «Оправдательную записку»? Так или иначе, они заложили традицию, которая сохранилась до наших дней.

В 1838 г. журнал «Ревю ретроспектив» опубликовал около восьмидесяти «Писем Маргариты де Валуа Генриху IV». Критический аппарат сводится к вступлению на полстраницы и к заключению из шести строк — издатель оправдывается за хронологическую путаницу в публикации, объясняя ее «беспорядком, царящим в сборнике оригиналов». При столь малом объеме текста он все-таки ухитряется упомянуть «ее безнравственную жизнь», которой якобы объясняется «проявляемая к ней холодность [со стороны братьев и мужа]». Одно из очень редких примечаний к тексту даже включает невероятный комментарий: желая «прояснить» намек королевы на поведение племянника, комментатор указывает, что речь идет о «заговоре графа Оверньского и госпожи д'Антраг во главе с отцом Аршанжем, сыном Маргариты»[774]… Эти замечания, эти ошибки, равно как и легкомысленный замысел издать такие тексты без критической работы, иногда с неверными датами, показывают, что к делу отнеслись очень несерьезно. Тем не менее этот документ позволил углубить познания о первой супруге Генриха IV, прежде всего осветив весь период, оставленный в тени «Мемуарами», поскольку все письма, за исключением одного, написаны позже 1582 г. Они, в частности, дают возможность лучше понять, как происходили долгие переговоры о разводе, какие материальные трудности королева была вынуждена испытывать до возвращения в Париж, а также насколько сердечные и дружеские отношения восстановились между ней и бывшим супругом с начала XVII в.

Итак, создались почти все условия, чтобы можно было подготовить первое издание произведений Маргариты. Французское историческое общество в 1842 г. возложило эту задачу на Франсуа Гессара. Выпускник Школы хартий и историк литературы объединил в одном издании «Мемуары», «Оправдательную записку» и значительную часть недавно опубликованных посланий, добавив к ним многие другие, еще не издававшиеся. Эта работа выглядит более серьезной. Гессар прочел рукописи и прежние издания, добавил примечания, исправил некоторые ошибки. Однако многие детали показывают, что он не отнесся к этому делу со всем должным вниманием: он не заметил некоторых важнейших текстов, которые есть в Национальной библиотеке; во вступлении он обещал только тридцать шесть неизданных писем, тогда как напечатал их восемьдесят, и, главное, его краткое вступление выдержано в каком-то насмешливом тоне, принижающем как образ королевы, так и значение ее произведений. Так, он счел нужным ясно отмежеваться от похвальных суждений некоторых предшественников — Гранье, первого издателя «Мемуаров», Брантома, пылкого почитателя королевы, Пеллиссона, ее восторженного читателя. Все они обвинены в том, что поддались иллюзиям. По его же мнению, следовало вернуться к более взвешенным суждениям: «Если вас сколько-нибудь интересует история политики, литературы и нравов XVI в., […] издание "Мемуаров" Маргариты де Валуа, к которому добавлена подборка ее писем, можно считать если не источником знаний для всех, то, во всяком случае, полезной вещью». Больше никаких высказываний о ценности произведений, которые он собрал, не сделано.