Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа

И вот ее отвергли все три партии, которые грызлись за Францию. Ситуация как минимум небывалая… и тревожная. Но, по-видимому, не безнадежная, во всяком случае для Маргариты, в колчане которой всегда было больше одной стрелы. Она снова попросила помощи у Гиза, пообещав политическую поддержку, особо подчеркнув, как важно ее присутствие в этом регионе для сохранения католической религии. По крайней мере такой вывод можно сделать из аргументов, которые герцог привел королю Испании, передавая ему просьбу королевы, — поскольку у него самого было слишком много долгов, чтобы он мог ей помочь[404]. Хоть эта бутылка и была брошена в море, королеву и ее свиту начало одолевать смятение, и летом они стали совершать одну ошибку за другой. В июне такими ошибками стали приказы размещать солдат в жилищах горожан, грабить дома гугенотов, снести самые красивые особняки города ради постройки цитадели и принудительное привлечение всех горожан к участию в этой гигантской стройке. В июле — попытки захватить военной силой два городка, охранявших подступы к Ажену: Тоннен, принадлежащий королю Наваррскому, который лично приехал его защищать, а потом Вильнёв-сюр-Ло, жители которого мужественно оборонялись[405]. В августе на Ажен обрушилась чума, но Маргарита, желая во что бы то ни стало закончить фортификационные работы, запретила горожанам укрываться в сельской местности. Именно тогда королева, не получившая никакой помощи от Гиза, отправила г-на де Дюра к Филиппу II. Король Наваррский горько отмечал: молодой виконт, не боясь заразиться, едет просить денег «на изгнание еретиков — соратников того, кого называли ее мужем»[406].

Без средств для оплаты гарнизонов, лишенная какой-либо помощи, она оказалась в отчаянном положении. Трудно представить состояние духа королевы в то время, в конце лета 1585 г. Может быть, она не сознавала роста своей непопулярности? Может, ее тешило иллюзиями окружение? Может, ситуация была не настолько критической, как опишут ее позже свидетели, вызванные на суд, показания которых сохранились в архивах Ажена?[407] Так или иначе, судя по всему, она тогда жила одним днем, занималась самыми неотложными делами, жестоко страдая от отсутствия политических проектов, рассчитывала на Бога и на себя, как теперь будет делать все чаще. Ведь в сентябре, когда трения между ее людьми и некоторыми городскими буржуа усилились, были безжалостно сожжены последние мосты, которые связывали ее с семьей. Во-первых, папа Сикст V отлучил короля Наваррского и Конде от церкви, что сделало вождей гугенотской партии изгоями общества и усилило накал вооруженной борьбы. Во-вторых, произошел окончательный разрыв с Генрихом III, тогда как Екатерина пришла в отчаяние и хотела ехать к дочери, как сообщает Рене де Люсенж, посол Савойи, добавляя, «что королева-мать ненавидит короля Наварры, в частности, за дурное обращение с ее дочерью»[408]. Король Франции заявил, «что никогда не будет вступаться за нее и чтобы она к нему больше не обращалась»[409]; все более открыто расходясь во мнениях с матерью, искавшей для Маргариты выход из положения, и потребовал от Матиньона осадить Ажен.

Маршалу почти не понадобилось ничего делать. 25 сентября по согласованию с ним несколько городских буржуа напали на гарнизоны королевы, чтобы впустить королевские войска. Пожар в монастыре, в котором укрылась королева и который служил также арсеналом, вызвал панику и положил конец сопротивлению, продлившемуся несколько часов. Брат сеньора д'Обиака в письме своему шурину Анри де Ноайю, мать которого служила при Маргарите, так описывает отъезд последней: «Когда ей сообщили, что победа клонится на сторону горожан, которые ворвались в одну из ее цитаделей и подчинили город, […] ей не оставалось ничего иного, кроме как спасаться за спинами сорока-пятидесяти всадников, среди которых был мой брат, а на следующий день за ней пустился в погоню г-н маршал де Матиньон с тремя-четырьмя кавалерийскими отрядами, но не смог ее догнать, поскольку она уже достигла Кагора в Керси»[410]. Брантом опишет это отступление почти в тех же словах: «Все, что она могла сделать, — сесть сзади на седло к одному дворянину, тогда как г-жа де Дюра так же села к другому, и поскорей спасаться, для чего им пришлось проехать без остановок двенадцать больших льё и столько же на следующий день»[411].