Маргарита Валуа: Прелестная ювелирша. Любовница короля Наваррского

— Видно, парижанам придется удовольствоваться чечевицей на прованском масле, а не на коровьем!

— Ваше величество, — ответил Крильон, — я из страны прованского масла и отношусь к коровьему с большим пренебрежением.

— Благодари герцога Крильона, — сказал король Гаскарилю, — он подал голос за тебя. Ты будешь повешен!

— Что бы ни случилось и в чем бы я ни признался?

— Да, — ответил король, — даю тебе в этом свое дворянское слово.

— В таком случае вашему высочеству остается лишь отпустить господина Кабоша: нам он не нужен!

— Говори!

Гаскариль уверенно оглянулся по сторонам и начал:

— Я расскажу вам, как случилось это дельце на Медвежьей улице. Мессир Рене был в любовной связи с госпожой Лорьо, женой убитого…

Рене едва удержался от жеста изумления, а Генрих подавил в себе крик ярости. Но президент Ренодэн строго посмотрел на Рене, и тот понял все.

Гаскариль продолжал:

— Рене был знаком с ландскнехтом Теобальдом, который был также и моим другом. Мы с Теобальдом устроили не одно изрядное дельце. Ну и Рене Флорентинцу Теобальд тоже услуживал, а когда Рене бывал у госпожи Лорьо, то он сторожил на улице. Однажды Теобальд сказал мне: «Лорьо богат, как король. Нельзя ли запустить руку в его сундук?» «Это трудновато», — ответил я. «Да ведь он выходит каждый вечер из дома, а в это время к нему забирается Рене». — «Так нам придется иметь дело с Рене?» — «Нет, потому что сегодня вечером Рене похищает ювелиршу». — «Так что же ты хочешь сделать?» — «По-моему, надо убить ювелира, когда он будет проходить по мосту Святого Михаила, и отобрать у него домовый ключ. Ну, а раз ювелирши и Рене не будет там…» — «Да уверен ли ты, что это так?» — «Мне сказал об этом Годольфин, приемный сын Рене…»

— Ну, дальше, дальше! — нетерпеливо сказал король.

— Годольфин около десяти часов вечера вышел из лавки, — продолжал Гаскариль. — Мы встретили его и прошли с ним небольшую часть пути. Годольфин рассказал нам, что он несет кинжал Рене в починку оружейнику, а от последнего должен пройти к ювелирше и предупредить ее, что сегодня вечером похищение не состоится, так как Рене должен работать у королевы, а будет ждать ее там-то и тогда-то. Для того чтобы Годольфин мог тайно попасть к ювелирше, Рене дал ему ключ, который сам получил от красавицы Сарры. Ну, мы с Теобальдом живо сообразили, что нам нужно делать, схватили Годольфина за горло, придушили и бросили его в воду, отобрав кинжал и ключ. Вскоре после этого мы встретили самого Лорьо и убили его…

— Постой! — перебил его король. — А Рене?

— О Рене дело еще впереди, ваше величество, — спокойно ответил Гаскариль и продолжал: — Мы с Теобальдом решили сказать госпоже Лорьо, что пришли от Рене; мы были готовы убить в случае чего и ее, но ее не оказалось дома: не зная, что Рене перенес день бегства на другое число, она ушла на условленное место. Так вот, с помощью ключа, который мы взяли у Годольфина, мы проникли в дом. Но старый жид не хотел добром пропустить нас, и мы прикончили его. Так же мы разделались и со служанкой. Но каково же было наше разочарование, когда мы добрались до сундука: он был совершенно пуст, и только в углу лежала кучка пистолей. Делиться такими пустяками не было смысла, и я убил Теобальда кинжалом Рене.

— Но что же делал сам Рене в это время? — крикнул король, бледнея от злости.

— Должно быть, работал в Лувре с королевой, как говорил Годольфин, — спокойно ответил Гаскариль.

— Это правда! — крикнула королева.

— Значит, Рене невиновен?

— В этом деле невиновен, — ответил Гаскариль.

Все замерло в камере пыток, лица придворных побледнели. Сам король казался пораженным столбняком.

— Так… значит… он… невиновен? — заикаясь, повторил Карл IX.

— Невиновен, — словно эхо отозвался Гаскариль.

Крильон, зеленый от бешенства, яростно кусал кончики усов. Придворные были в полном отчаянии.

Король бросил недобрый взгляд на Екатерину и мрачно сказал:

— Ваше величество, если Рене невиновен, то это страшное несчастье, если же он все-таки виновен, то вы хорошо сыграли вашу партию. Но… я еще возьму реванш! — Король в бешенстве встал с кресла, крикнул придворным: «За мной, господа!» — и дошел уже до порога, но тут обернулся и сказал Ренодэну: — Раз этот господин невиновен, раскуйте его и отпустите, ну а того, другого, прикажите сейчас же повесить без всякого отлагательства.

Через час палач вел уже Гаскариля на Гревскую площадь. Гаскариль, полагаясь на обещание президента и королевы, был уверен, что ему ничего не грозит, и шел за палачом с видом жениха, отправляющегося на свадьбу, или племянника, шествующего за гробом дяди, от которого ожидается крупное наследство.

В момент выхода из Шатле к нему подошел президент Ренодэн и сунул ему сверток золота в карман.

— Ты снесешь эти деньги сам своей Фаринетте, — сказал он при этом, — Кабош подкуплен мной, будь спокоен!

И Гаскариль с самым веселым видом шел к Гревской площади.

Парижане не ждали казни, а потому Гревская площадь была почти совершенно пуста; собралось только несколько человек зевак.

— Эх, парень! — сказал палач. — Не везет тебе! Вся эта история разыграется почти лишь среди своих!