Мариэтта

Дело в том, что М.О. исповедовала одну радикальную, даже экстравагантную идею – идею персональной исторической ответственности, личного исторического действия. Звучит красиво, но когда примериваешь на себя, она сильно жмет – вменяет необходимость что-то делать, эту самую ответственность и вину и т. п. М.О. этот костюм был впору, она носила его каждый день, действительно думала и действовала так, как будто именно от нее все зависит.

Конечно, эта идея по своей природе была глубоко полемична – М.О. много лет держала пари с московской интеллигенцией, с ее сфокусированностью на себе и так называемой выученной беспомощностью; доказывала – не словами, но эффектным примером, – что действие результативно, личное усилие не бессмысленно, что именно оно – движущая сила истории.

Тут был свой (анти)интеллигентский пафос, назидательность, но была еще одна важная краска, один важный источник, об этом хочется сказать. Фигура социальной морали, где повседневные роли сил и намерений поставлены с ног на голову, явлена в нашей культуре не только в образе эксцентричного проповедника (который пашет вместе с крестьянами или просит, чтобы ему разогревали селедку), но и в образе героя приключенческого жанра, того самого, который М.О. так хорошо знала и как ученый, и как писатель, и ценила как читатель.

Она и сама ощущала себя таким героем и несомненно была им – этот задор часто чувствовался в ее словах и интонациях, и в поступках. Источником ее необыкновенной жизненной силы была не только доведенная до логического предела идея гражданственности, но и азарт героя приключенческой книжки, не боящегося ни злодеев, ни обстоятельств.

Что, кроме поверженных врагов и пройденных путей, кроме величественной легенды остается от такого героя после смерти? Незабываемая улыбка.

Алла Максимова

(Тбилиси)

Меня зовут Алла, 10 лет назад я приехала в Москву из Петербурга и почти сразу стала работать на «Эхе Москвы». Я отвечала в том числе и за блоги, они тогда только появились: и жанр, и даже само слово. Я немного пользовалась своим положением, чтобы предложить писать для «Эха» колонки-блоги людям, с которыми в другой ситуации я бы, конечно, никогда не познакомилась.

В общем, я позвонила Мариэтте Омаровне.

<…> Все тексты я немного «выпрашивала»: звонила, мы с М.О. обсуждали темы и поводы по телефону. Тогда, а тем более сейчас (перечитывала нашу переписку) меня особенно поражало ее внимание ко мне, тогда 23-летней – а однажды она вообще позвонила мне ровно в мой 24-й день рождения. Я в те дни читала «Егора», мы обсуждали сначала новостную повестку, коротко, а следом подробно мои впечатления от книги, по просьбе М.О.

Обрывки писем:

«Дорогая Алла,

спасибо за письмо!

Честно скажу – буду ждать и дальнейших Ваших впечатлений, они мне очень важны».

«Дорогая Алла, сообщите, пожалуйста, о получении-ВПЕЧАТЛЕНИИ.

Не знаю – в масть ли… Сама-то я уверена, что пишу нужное…»

«Большое спасибо за сообщение и ОБОДРЕНИЕ!

Я рада, если по Вашим меркам это – мощно.

Я удивилась, честно говоря, что мало помоев, и даже – благодарят…

…Всегда верила, что все – не зря…

Ваша (целиком и полностью Вами – в моей сегодняшней сверхзанятости спровоцированная на текст)

МЧ»

* <Маше Чудаковой> Шесть лет назад я переехала в Тбилиси. Спустя несколько лет один мой хороший друг прислал мне по почте книгу вашего папы «Ложится мгла на старые ступени». Я прочла ее здесь, в Грузии, впервые. Книга меня настолько поразила, ну… об этом даже и писать неловко, как будто неправильно (все будет не то). Она, книга, и сейчас со мной. Во время пандемии, когда Грузия больше года жила в полностью закрытых границах и я пережила здесь довольно непростой период, перечитывала книгу фрагментами почти каждый день: то одно, то другое. Особенно почему-то спасали эпизоды про верблюдов и псов. Но и все – про деда. Главу «Натуральное хозяйство XX века» выучила почти наизусть.

Обо всем этом хотела и стеснялась написать Мариэтте Омаровне. У меня и черновик письма сохранился. А еще словарь слов, которые я выписывала из книги и которые узнала впервые. Эти слова – они как мои секретные камушки, катала их за щекой до посинения.

Не написала, потому что боялась отвлечь, написать не то, не так. Недостаточно вглубь, что ли.

Разрешите вас обнять, больше не знаю способа передать то, что чувствую в эти дни.

Сергей Михайлов

(«Алтайский листок»)

21 ноября в московском коронавирусном госпитале «Коммунарка» скончалась Мариэтта Омаровна Чудакова – писатель, литературовед, исследователь творчества Михаила Булгакова. Ей было 84 года. Мариэтта Омаровна жила в Москве, но не раз бывала в Республике Алтай, заглядывала в гости в редакцию «ЛИСтка». Познакомились с Мариэттой Омаровной мы в середине 2000-х – она со своим помощником, ветераном Афганской войны Андреем Мосиным (которого когда-то «выцарапала» из лап Бердникова) путешествовала на машине по Алтаю.