Мариэтта

Помню, у нас тогда в редакции не было ни одного зеркала, и Мариэтта Омаровна, обнаружив это, сказала нам с ныне уже покойным редактором «ЛИСтка» Виталием Бочкаревым – «Все с вами понятно… Мужичьё, не краситесь, вот и нет зеркала…» В 2007-м Мариэтта Омаровна была в «тройке» партийного списка «Союза правых сил» (первым номером был позднее расстрелянный у стен Кремля Борис Немцов), и я в «ЛИСтке» пытался призвать земляков проголосовать за нее.

В 2009-м Мариэтта Омаровна (по старой памяти, в детстве она переболела туберкулезом) попыталась помочь детскому противотуберкулезному санаторию в Чемальском районе – за счет средств благотворителей построить там небольшой домик для родителей, приезжающих навестить своих детей. Неожиданно наткнулась на жесткое сопротивление местных чиновников во главе с Антарадоновым и Яимовым, даже митинг у Минздрава (его тогда возглавлял Яимов) прошел. Мы писали об этой истории в «ЛИСтке». Последний раз я видел Мариэтту Омаровну года три назад – несмотря на преклонный возраст, она пришла на Марш памяти Немцова в Москве.

Мариэтта Омаровна участвовала в общественной деятельности и правозащите, была противницей агрессивной имперской политики <…>, в 2014-м году была одним из организаторов митинга в защиту Украины…

Светлая память…

Борис Кутенков

Очень остро переживаю уход Мариэтты Омаровны.

Она была не просто «человеком-стимулом», а той, кто каждый день, каждым своим поступком, самим существованием, образом жизни побуждала хоть немного соответствовать. Соответствовать масштабам труда, честности, деятельной любви к литературе.

Только для нее необходимость продвижения литературы – как личное дело – была неотделима от общественной задачи.

Только она могла прийти в свои 77 на случайный, в общем-то, и незнакомый круглый стол по приглашению (вне конъюнктуры, вне разделения на «своих / не своих»), – и прочитать пылкую лекцию о сегодняшнем извращенном понимании патриотизма со стороны депутатов Госдумы. А перед этим не полениться найти стихи организатора, позвонить ему казалось бы, безо всякой причины, – и честно высказаться о них (настоящий профессиональный жест).

Только она могла прийти на мероприятие в маленькую подмосковную библиотеку (по такому же приглашению «со стороны») и буквально вцепиться в библиотекарей с вопросом, есть ли у них книги Светланы Алексиевич; и отругать за то, что их нет. И пожелать их закупить. И уверен: закупила. А ответив на опрос журнала, непременно спрашивала, что сам организатор опроса думает об этом: кажется, никто больше так не делал – важно было ощущение обратной связи, лица перед собой, разговора с человеком.

Только она неустанно в свои годы ездила по всей стране, проводила тестирования для подростков, дарила книги – и любое невежество, любое незнание литературных реалий переживала как удар по нравственному здоровью нации, и эмоционально писала об этом.

Она благословила наши чтения «Они ушли. Они остались» в первый год их существования (вот так же, получив письмо в общей рассылке – и не поленившись откликнуться и написать, какое это важное дело). Была нашим преподавателем в Литинституте – и по ее курсу (литература XX века) я прочитал, пожалуй, больше, чем по любому другому: был еще один преподаватель – но там действовало, что он драл семь шкур, а в случае с Мариэттой Омаровной важно было хоть чуточку заслужить ее уважение (вернее, не так: стыдно было не заслужить и показать себя невеждой). На экзамене с ней спорили о Юрии Олеше – и немного гордился, что сдал на «отлично», и, кажется, не было для нее проблемы в литературе, к которой она подходила бы формально или поверхностно, не вкладывала всю душу.

В последний раз мы с ней общались в 2019 году – я хотел взять интервью для «Учительской газеты», она первоначально согласилась, но потом довольно резко отреагировала, попросив, чтобы к ней не приставали, – она должна успеть дописать то, что ДОЛЖНА дописать. «Дорогой Борис, не обижайтесь на искренность – мое пожелание одно: чтобы меня все оставили в покое!!…Мне надо писать (встаю в 5 утра, раньше – уже опасно…), а не разговоры разговаривать…»

Ее дело будет жить, ее книги – переиздаваться, о ней самой должны быть написаны многие книги, а ее пример общественного подвижника должен жить в поколениях.

Много еще можно вспомнить о Мариэтте Омаровне (честно говоря, не читал фб в эти дни: многие ее коллеги наверняка написали куда лучше меня). <…> приведу просто один отрывок, который постоянно вдохновляет – и помогает определить точку нравственного самостояния в ситуации нынешней политической цензуры, борьбы – или ухода от нее, постоянного сложного выбора среди нынешнего закручивания гаек: