Мария-Эстелла, или Призраки из прошлого

— Я сейчас покажу тебе такие заоблачные выси, что никакая донна Элоиза не понадобится, нечего будет душить, — сверкнул глазами Лодовико.

— Ну-ка успокоились, — Марни кивком поблагодарил официанта, принесшего ему завтрак, — Карло, хватит трепаться. Лодовико, связь с вечерним клиентом была?

— Да, он все подтвердил. В девять вечера, здесь.

— Отлично. Куда ездили-то, расскажите?

— Ооо, только в обмен на рассказ о том, как ты умилостивил грозную донну Элу, — Карло хитро сощурился. — Вчера она была такая, что я бы у нее песка на берегу не попросил, не то, чтобы остаться с ней наедине!

— Так я же не спрашиваю, с кем и что именно вы там делали, я спрашиваю — куда. Мало ли, какая информация может понадобиться.

— Да какой-то дурацкий клуб, и выпивка там не очень, и девицы такие же, — хмыкнул Лодовико.

— Его чем-то обидели? — Марни удивленно поднял брови.

— Ага, обидишь такого. Да на нем половина девиц в клубе была готова повиснуть, как только он туда зашел, и не их вина, что они ему не понравились!

— Совсем не понравились, что ли?

— Ну почему, он выбрал себе какую-то, ночью она, похоже, его устраивала, а вот утром уже не очень, — продолжал веселиться Карло.

— Я разве знал, что она окажется дурой, — хмыкнул Лодовико.

— Вот, говорю же, явно у него завышенные требования к девушкам! Это он от тебя заразился, не иначе! — Карло спрятался за чашкой с кофе, а Лодовико швырнул в него салфетку.

— Ладно, я схожу наверх на разведку, а вы тут не поубивайте друг друга пока, хорошо? И скажите официанту, что я еще вернусь, — Марни положил салфетку на стол и вышел.

* 12 *

Она уже не спала, сидела на кровати, одетая и причесанная, а когда Себастьяно осторожно заглянул в дверь, то выключила и отложила телефон.

— Доброе утро, Элоиза.

— Доброе утро, Себастьен.

— Как вы? Мне хочется надеяться, что сегодняшний день выглядит лучше, чем вчерашний.

— Да, определенно. Спасибо вам, вчера вечером вы были совершенно правы, — она вновь была спокойна и неулыбчива.

— А вы?

— А я сначала повела себя импульсивно и глупо, а потом… тоже импульсивно, но… — она задумалась, и он подхватил:

— Надеюсь, вы не считаете глупостью все, что было между нами?

— Нет, — улыбнулась она, — говорю же — вы все сделали правильно.

— Скажите еще что-нибудь такое же жизнеутверждающее, — пробормотал он, прежде чем поцеловать ее. — Я очень обрадовался, когда увидел, что вы не растаяли, как сон, с первыми лучами солнца. Меня бы это не удивило, конечно, но… Это значит, что мечты могут быть материальны хотя бы иногда.

— Хорошо, пусть сегодня будет то самое «иногда», — она вновь улыбнулась.

— Вот и отлично. Пойдем завтракать?

— Да! Я ужасно голодна, сама себе удивляюсь.

— Так вы, кажется, не ужинали вчера?

— Честно говоря, кусок в горло не лез. А сейчас я надеялась, что остался какой-нибудь фрукт, но оказалось, что мы всё съели ночью. Когда вы пришли, я готова была грызть апельсиновую корку, — рассмеялась она.

— Тогда пойдемте скорее. Вы замечательно выглядите, кстати. И у вас сегодня очаровательная прическа.

— Остается только попросить вас не говорить никому, что видели меня такой, — усмехнулась она.

— Отчего же? Впрочем, если вы так хотите, пусть будет по-вашему. Мне достаточно того, что я это вижу здесь и сейчас. Но внизу есть мрачный Лодовико, он, скорее всего, станет вас фотографировать. А если не станет — я сам его об этом попрошу, — улыбнулся он.

— Если не будет потом в открытый доступ выкладывать — пусть фотографирует.

* 13 *

Проснувшись, Элоиза первым делом прогнала прочь все мысли о ночи. Да, здорово, да, хочется ещё, да, нельзя, но кто их здесь увидит и вообще, и поэтому нужно заняться делом. Она просмотрела всю одежду, которую Анна положила ей с собой, вчера было определенно не до того. Анна выискала где-то в недрах гардеробной белый батистовый сарафан с кружевом и лентами, который был куплен несколько лет назад для отпуска, но так и не был ни разу надет.

Сарафан был хорош, но… скотина Анджерри вчера держал её очень крепко, и выше запястий начали проступать синяки. Вот ещё только не хватало! Ладно, можно взять тонкий палантин и спрятать руки от посторонних глаз. Тонкие перчатки были бы ещё лучше, но где ж их взять сейчас, те перчатки?

К сарафану захотелось заплести романтичную воздушную косу и украсить ее цветами из лент. По нынешним временам и в палаццо д’Эпиналь Элоиза бы этот сарафан ни в жизни не надела, настолько он шел вразрез с такой удобной и непроницаемой броней деловой женщины, а здесь… какая кому разница, во что она одета? А от возможных проблем ее убережет Себастьен.

Да и вообще — если она уже дошла до жизни такой, что, не скрываясь, душит уродов, не касаясь их при этом даже пальцем, то, собственно, что ей терять? Рядом фантастический мужчина, почему бы не быть с ним хотя бы сегодня и завтра? А потом посмотрим, что ей скажет в понедельник утром кардинал д’Эпиналь. Может быть, он ее вообще уволит?

— О чем задумались? — его губы были практически в ее ухе.

— О Шарле и его родственнике, — она не смотрела на него, она смотрела на свои запястья.