Мария Каллас

Очень примечателен один студийный эпизод. Как-то во время вынужденного перерыва, вызванного почти истеричной нервозностью певицы, Мишель Глотц включил запись из "Аиды" "Ritorna vincitor" в исполнении Режин Креспен. Решиньо наблюдал за Каллас. Она вдруг резко изменилась в лице. "Это не Верди и это не Аида, - воскликнула она, - это похоже на траурный марш. Ну-ка, Никола, давай попробуем". Она записала этот отрывок за один прием — с драматическим пылом, напомнившим о былых блистательных триумфах.

Казалось, все говорило о том, что певица сможет еше раз вернуться к своей истинной профессии. Но то, что ей удалось воспроизвести, было всего лишь проявлением силы воли, но не - как она говорила - "любовью" к пению. Ее голоса хватило всего на восемь представлений "Нормы" Беллини в Парижской опере - трех в мае и пяти в июне 1964 года; после этого певииа вновь замолчала на полгода. До тех пор в Париже, на своей второй родине, она выступала в Опере всего один-единственный раз: в 1958 году в гала-концерте в честь французского Почетного Легиона. Она прожила в городе шесть лет, но появлялась подмостках больше как почетный гость богатых салонов или домов моды, чем как певица.

Исходя из этого, можно считать первую постановку "Нормы" 22 мая 1964 года ее парижским дебютом. Ставил оперу, как и лондонское представление "Тоски", Франко Дзеффирелли; художником по костюмам был Марсель Эскофье, за дирижерским пультом стоял Жорж Претр. Режиссер проявил себя самым лучшим помощником, а позднее - самым красноречивым адвокатом певицы. Для него не играло никакой роли, что порою ее голос пропадал на самых высоких нотах; он был уверен, что лишь незначительное число зрителей обращало внимание на то, что она допускала иногда некоторые "вольности" в пении, то есть транспонировала трудные пассажи. По мнению ряда критиков и дирижеров, такое считается недопустимым. В XIX столетии транспонирование - это не касалось концертной музыки - было само собой разумеющимся. Ни один композитор и не ждал, чтобы написанная им партия для высокого голоса вдруг звучала в исполнении низкого голоса в исходной тесситуре.

Дзеффирелли даже предложил ей "избегать безрассудных вокальных бравад", на что она ему ответила: "Я не могу так, Франко. Не могу поступать так, как Анна Моффо в "Травиате". Я не буду плавно скользить по музыке. Я должна воспользоваться своим шансом, пусть даже он обернется катастрофой и будет означать конец моей карьеры. Я должна пытаться брать все ноты, даже если и сорвусь на одной".

И вот однажды именно так и вышло. В последнем акте у нее не получилось верхнее до — голос сорвался так, как Дзеффирелли "еще никогда в своей жизни не слышал". Публика буквально взорвалась от возмущения, оркестр, объятый паникой, прекратил играть. Но она, сама испуганная и рассерженная на себя, начала, не обращая внимания на злобные возгласы и шиканье некоторых слишком чувствительных оперных фанатов, сцену заново и взяла-таки до! Казалось, в Парижскую оперу ворвалось Целое сонмище демонов. Крики возмущения, протеста сливались с криками в защиту певицы. Одна, по виду исполненная Достоинства дама преклонного возраста даже сорвала с носа своего противника очки. Ив Сен Лоран, как сообщает Стасинопулос, в ярости ударил одного из оскорбителей по протезу В конце концов пришлось вызвать республиканскую гвардию, чтобы урезонить спорщиков и положить конец рукоприкладству то время, пока за театральным занавесом бушевала война, певица принимала поздравления от монакской княгини, от четы Чаплинов' от Онассиса и Рудольфа Бинга. Бинг рассказывал в последствии, что, находясь за кулисами, никак не мог решиться, говорить ли о постигшей ее неудаче или нет. "Это ведь как в случае с женщиной, которая пришла в платье с очень глубоким вырезом: не знаешь, что она сочтет более бестактным, если заглянуть в вырез или если отвести взгляд". Бинг отвел взгляд, а певица ни словом не обмолвилась о столь драматическом эпизоде.

Более четкая картина вырисовывается из множества деловых критических сообщений. В августе 1964 года Харольд Розенталь писал в газете "Опера", что в мае и июне 1964 года для парижского высшего света считалось большим упущением не побывать в опере. Но не только Норма Каллас была событием -кроме нее ставились "Дон Жуан" с Николаем Гяуровым, "Дон Карлос" с Гяуровым, Ритой Горр и Франко Корелли, "Тоска" с Режин Креспен, Франко Корелли и Габриэлем Бакье.