Мария Каллас

После долгих обсуждений Каллас согласилась спеть по крайней мере один спектакль, чтобы доказать английской публике которая с давних пор хранила ей верность и проявляла по отношению к ней благородство, что она отказалась выступать не из каприза. Тем не менее часть лондонской прессы довольно сердито откомментировала ее отказ. В первых трех спектаклях вместо нее пела Мэри Кольер. Мария Каллас прибыла в Лондон 3 июля. В "Дейли экспресс" можно было прочитать, что один канадский бизнесмен, проживавший в отеле "Савой" по соседству с певицей, проснулся ночью, разбуженный музыкой из "Тоски". По его высказыванию, певица была, скорее всего, в хорошей форме. 5 июля 1965 года публика, присутствовавшая на благотворительном гала-представлении, услышала голос, ведший мелодию с величайшей осторожностью. От пылкости предыдущих выступлений не осталось и следа. И тем не менее более проникновенно и выразительно, как в этом представлении, она редко когда исполняла "Vissi d'arte". Сколько же надо было пережить и испытать неудач, чтобы получилось такое, всецело идущее изнутри, полное задушевности и нежности пение.

Вряд ли Мария Каллас думала о том, что это представление станет ее прощанием с оперной сценой. На будущее были запланированы ее выступления в Лондоне в партии Нормы и в Париже в партиях Виолетты и Медеи. Однако все эти планы рухнули, актриса словно оказалась в царстве теней. Она провела лето на Скорпиосе. Строила планы, искала новые пути продолжения карьеры и занималась этим со все большим отчаянием, так как ее отношения с Онассисом все чаше омрачались его переменчивым настроением и злобными выходками, которые мужчина может позволить себе только в случае, если он потерял уважение к женщине. "Что ты представляешь из себя? Ничего. - очевидно, такие слова бросал он в лицо ей. "У тебя осталс только свисток в горле, да и тот уже не свистит". Порой грек так оскорбительно вел себя, что однажды Франко Дзеффирелли не выдержал и потребовал от него - правда, безрезультатно - ответа за его наглое поведение. Сандер Горлински, ее лондонский агент, тоже слышал, как Онассис кричал на певицу: "Заткнись... Ты пустое место, певичка для ночного клуба". Горлински далее рассказывал: "Я надеялся, что она схватит бутылку и бросит ему в голову. Но нет, она встала и просто вышла из комнаты. Он держал ее в ежовых рукавицах". Как стало известно от Стасинопулос, она даже не произвела на свет ребенка, о котором так страстно мечтала, - если только это официально высказанное желание не было продиктовано страхом продолжать карьеру, непременно продолжать, карьеру, над которой она была уже не властна.

Orapossomorir(''Сегодня могу умереть (ит.)'')

"Красивые женщины обречены быть несчастливыми", - пишет Теодор Адорно в своем труде "Minima moralia". И даже те, для кого условия складываются благоприятно, благодаря происхождению, богатству, таланту, - даже их словно преследует рок, и они одержимы стремлением к разрушению самих себя и любых чисто человеческих отношений. Оракул предлагает им лишь выбор разных роковых обстоятельств. Потом они платят счастьем за условия рока; они сами не могут любить — и отравляют любовь к себе самим, оставаясь с пустыми руками. Или же привилегия красоты придает им мужество и уверенность, чтобы расторгнуть этот договор о выборе. Они серьезно относятся к обещанному им счастью и не скупятся растратить его, подтверждая всеобщее мнение, согласно которому им нет необходимости даже предъявлять свою значимость".

Мария Каллас была пленницей своей карьеры и в связи с этим - мученицей вожделенного, так и не состоявшегося счастья. Ее характер и идеал женственности, в соответствии с которым она формировала свой характер и творила саму себя, были порождением мужского окружения. Оно, пишет Адорно, уверенно культивирует в женщинах способность самокорректиров-и и в искусстве ограничения проявляет самое безжалостное астерство. Подобно Свенгали , демоническому учителю пения, Серафин, Менегини и Легге вылепили из маленькой девочки с необыкновенными способностями, честолюбием, коплексом неполноценности и музыкальностью неподражаемую художественную фигуру, которой суждено было сиять в лучах мировой славы. Оборотная сторона этой карьеры, грандиозной и в то же время гротескной, довольно сомнительной — не без ее собственной вины - карьеры, заявила о себе именно в тот момент, когда певица попыталась воплотить в жизнь иной идеал женственности: быть красивой, окруженной поклонниками обожаемой женщиной. Но едва только она начала входить в новый образ, сначала модной красивой женщины, затем желанной возлюбленной, как на нее обрушились все несчастья.