Мария Каллас

"Если бы фильм имел успех, он означал бы новый виток в е карьере", - пишет Стасинопулос о попытке певицы выступить в роли киноактрисы и начать другую карьеру. Под руководством режиссера Пьера Паоло Пазолини она сыграла Медею, не оперную Медею Керубини, а Медею классической мифологии "в современном восприятии". Но у современников оказалось слишком мало способностей для восприятия классической мифологии или архаичного трагизма. Фильм не имел успеха, и, пожалуй, это было даже правильно, вполне в духе времени; вполне логично, что он не имел успеха, потому что совершенно не соответствовал духу времени - как не соответствовала ему художественная и политическая мораль Пазолини. Этот фильм почти без диалога, вернул Каллас к искусству мимики и жестов. Его премьера состоялась 28 января 1970 года в Парижской Опере в рамках гала-представления, на котором чествовали исключительно миф Марии Каллас. В театре присутствовал весь парижский бомонд. Но кого и за что он чествовал? Уж во всяком случае не певицу, а если и возносил хвалу актрисе, то лишь как дань памяти о певице, которая отказалась, несмотря на усиленные уговоры Лукино Висконти, сниматься в очередном фильме, словно предчувствовала, что следующий фильм положит конец мифу Каллас, разрушит его до основания.

И тем не менее миф продолжал жить согласно удивительной и последовательной внутренней логике. В 1971 и 1972 годах Мария Каллас дала несколько уроков "мастерства вокала" в США. Она начала с Филадельфии, со знаменитой Музыкальной школы имени Кертиса, но после второго урока была вынуждена прервать "мастер-классы", потому что школа не могла предложить студентов, которые были бы настолько подготовлены, чтобы заинтересовать певицу. Так пишет Реми. Но что это означало? Новую работу для певицы? Это не была адекватная замена пения преподаванием, речь шла о возможности представить себя иными средствами, то есть о продлении жизни мифа. Несколько месяцев спустя она повторила эксперимент в нью-йоркской Джульярдской школе. Часть уроков была записана на пленку, и Джон Ардойн написал пояснения к этим урокам, предисловии к ним дирижера Николы Решиньо говорится: '' Эта книга о традициях, о том, как исполнять на сцене оперу, не просто слепо следуя партитуре. Это способ, который передает нам изустно и через театральную практику, часто самими комзиторами. Впервые это устное наследие, если не считать известного собрания каденций и колоратур Луиджи Риччи в книжном виде, явлено в практическом претворении через творчество Марии Каллас, одной из самых значительных представительниц бельканто. Эта книга важна не только в связи с Марией Каллас и с тем, что она практиковала, но в первую очередь она важна потому, что нам уже не грозит опасность лишиться этих традиций. Эти традиции доступны певцам; к сожалению, слово "традиция" ныне превратилось в дурное слово". Тем самым Решиньо, если не прямо то косвенно, сказал, что на своих уроках мастерства Каллас не учила методике или технике постановки голоса, а пыталась показать, как передать голосом выразительность и драматизм игры, как использовать разные вокальные украшения, пыталась научить обращению со словом и стилем. Читая эту книгу, любой тонкий, восприимчивый слушатель с богатым воображением и глубоким пониманием музыки почувствует, сколько неимоверных усилий стоило ей как певице не только придать вес каждому слову, но и сообщить акцент и окраску каждому слогу, - эта книга, подобно микроскопическому инструменту, помогает проникнуть в ее технику, или лучше сказать - в мастерскую ее умения и понимания искусства.

Мы понимаем, что даже дыхание не простое втягивание воздуха. Оно могло быть "вздохом, смехом, стоном или хихиканьем"; мы узнаем, что Каллас, несмотря на свой талант, или благодаря именно таланту, не полагалась только на возможности своего голоса, а неустанно и дисциплинированно, почти фанатично работала над ним; нам становится ясным, что пение складывается из сотен деталей, которые предстоит тщательно изучить и постоянно их совершенствовать, и что делать это необходимо не только для того, чтобы петь, но и чтобы преодолевать через пение те ограничения, которые навязывает исполнителю само пение. Каллас показала, и это тоже подтверждают ее лекции, что во время пения можно передвигаться по сцене, что можно координировать жесты со звучанием.