Мария Склодовская-Кюри

В течение своей скромной карьеры врача Эжен Кюри проявил замечательные самоотверженность и бескорыстие. Во время революции 1848 года, когда он был еще студентом, правительство Республики наградило его почетной медалью «за достойное и храброе поведение» при уходе за ранеными. Эжен Кюри и сам был ранен 24 февраля пулей, раздробившей ему челюсть. Позже, при эпидемии холеры, он остался ухаживать за больными в одном из кварталов Парижа, брошенном другими врачами. Во время Коммуны он устроил амбулаторию в своей квартире, недалеко от баррикады, и лечил раненых; из-за этого акта гражданской доблести и передовых убеждений Эжен Кюри потерял часть своих буржуазных пациентов. Тогда он занял должность врачебного инспектора по защите малолетних. Эта служба позволяла жить в предместье Парижа, в условиях более благоприятных, чем в городе, для здоровья его самого и его семьи.

Доктор Кюри имел твердые политические убеждения. Идеалист по темпераменту, он со всем пылом увлекся республиканской доктриной, вдохновлявшей революционеров 1848 года. Он был связан дружбой с Анри Бриссоном и членами его кружка; свободомыслящий и антиклерикал, как и они, Эжен Кюри не крестил двух своих сыновей и не приписывал их ни к какому культу…»[2]

Во время Парижской коммуны, как мы знаем, Эжен Кюри устроил лазарет в собственной квартире — ведь она находилась по соседству с баррикадой. Его сыновья, Пьер и Поль, вместе с отцом подбирали раненых на улице. Этот острый и даже трагический период глубоко западет в память Пьера, тогда еще подростка.

Эжен Кюри был искренним сторонником Коммуны и дружил с коммунарами. Он принадлежал к числу прогрессивных и свободомыслящих людей. Это отношение к Коммуне и коммунарам, прогрессивные взгляды не всем приходились по нутру и закрывали доступ доктору в богатые буржуазные дома.

Такое заметное сокращение практики вынудило доктора расстаться с Парижем. В 1873 году он становится медицинским инспектором в Фонтене-о-Роз, а через девять лет переезжает в Со — местечко, расположенное недалеко от Парижа. Теперь у его семьи условия жизни хорошие, но материальное положение оставляет желать лучшего. Однако, несмотря на определенный недостаток средств, в доме всегда царит светлая, спокойная атмосфера. Сыновья Эжена растут в обстановке доброты и любви.

«Пьер, — позднее напишет Мария, — рассказывая мне в первый раз о своих родителях, употребил слово “безупречные”. И они действительно были такими людьми. Отец, несколько деспотичный, с умом деятельным и живым, исключительно бескорыстный, не желал и не умел пользоваться своими связями для улучшения материальных условий. Он нежно любил жену и сыновей и всегда был готов спешить туда, где нуждались в его помощи. Она, хрупкая, живая, хотя и не вполне здоровая после появления на свет детей, была всегда весела и деятельна в скромном своем доме, который сумела сделать милым и гостеприимным.

Когда я познакомилась с ними, они жили в Со, на улице Саблон (ныне ул. Пьера Кюри), в маленьком старом особнячке, укрытом в гуще красивого сада. Жизнь их текла спокойно. Доктор Кюри посещал больных в Со и соседних местностях, читал и занимался своим садом. Родственники и соседи посещали их по воскресеньям — и тогда любимыми развлечениями были шахматы или кегли… Этот дом и его обитатели дышали глубоким спокойствием и благодушием».

Детство и юность Пьера проходят дома. Школу он не посещает, сначала его обучением занимается мама, потом старший брат и отец. И это было для Пьера очень хорошо. Все дело в том, что мальчик был склонен к задумчивости и даже мечтательности. Вероятно, ему было бы трудно приспособиться к школьным строгостям, особенно в те годы, когда мальчик-подросток бунтует против всего.

Первое впечатление могло быть даже и ошибочным — незнакомый человек подумал бы, что Пьер медленно и тяжело соображает. На самом же деле это было проявлением исключительно глубокой сосредоточенности, за которой следовало полное и всестороннее усвоение предмета.

Конечно, из-за того, что учили его родные, образование Пьера не имело систематического характера. Но он развивался свободно, его знания не закоснели в догмах и схемах, которые нередко навязывает школа. Он любил природу, и под влиянием прогулок по окрестностям, ближним и дальним, это чувство только усиливалось. Частенько Пьер гулял один, хотя никогда не отказывался прогуляться вместе с друзьями.

И снова обратимся к книге Марии Кюри:

«Он рос на свободе, развивая свое влечение к естественным наукам во время полевых экскурсий, откуда он приносил растения и животных для опытов отца. Эти прогулки, то в одиночестве, то с родными, пробудили в нем большую любовь к природе, и эту страсть он сохранил до конца своей жизни.