Мария в заповеднике

— Хорошо. Достаточно. Это подойдет Ольге, — прервала его Мария в своей бесчувственной манере, словно бы речь шла не больше, чем о женихе, брошенном накануне свадьбы, а вовсе не судьбах мира.

— А нас вы пригласите на лекцию? — обратился Пер к племяннице Калиграфка.

— Вам это неинтересно! — закричал вдруг Магнус, Истома, Художник.

Его католический профиль при этом утратил самоуверенности, и он затараторил быстро, как украинка:

— В развитом обществе не принято посещать лекции. Зачем идти на другой конец города, куда-нибудь в тесный зальчик, а потом еще битый час взаимообмениваться энергией с лектором, если информацию можно получить дома, по телевизору или через компьютер?

— Не всю, — возразил ему Пер, — иногда, например, хочется видеть лица в зале…

— Вот видите! — взмолился Художник перед Марией, — их на самом деле больше интересует реакция империонов, чем сама лекция!

Но Мария сказала на это:

— Это правда? Тогда я тем более должна замолвить словечко у помощника Министра, чтобы вас пропустили, ведь сама я буду занята Ольгой, и кто тогда проследит за другими?

— Я думал, вас интересует именно лекция, — обиженно возразил Художник.

— Меня интересует все — все, что может помочь мне сохранить этот очаровательный уголок…

На этот раз, Пер и Магнус с одинаковым интересом переглянулись.

ГЛАВА V

Девицу Ольгу стерегли как драгоценность. Тем более это казалось странным, что Ольга, собственно, была — на взгляд какого-нибудь «невоспитанного идиота» — двадцатилетним худосочным и умиравшим на вид «сокровищем», не стоившим и ломаного гроша, а теперь еще эта тяжелая, внезапная набожность, которая вдруг поразила ее в высшей степени незаслуженно, поскольку грешить у дочки Министра пока еще не было никакой возможности. Поэтому, что там на самом деле лежало у Ольги на душе, можно было только гадать и обманываться, обманываться и гадать и снова гадать и обманываться на этот счет.

— Вас просили не заговаривать с членами семьи Министра, — напомнила Мария Художнику, когда они выходили из Домика. — Имейте в виду, речь идет именно об Ольге… если она случайно встретится вам на пути. Впрочем, — Мария сделалась насмешливой, — вряд ли вы испытаете желание с ней беседовать. Останьтесь хотя бы внешне «интересующимся», если вдруг она покажется вам «неинтересной». Не отводите скромно глаз — она вам еще может пригодиться.

— Я буду вежливым, — серьезно ответил Магнус.

— А также, постарайтесь войти в ее положение, — опять сказала Мария. — После переворота Двор вынужден скрывать свой быт, чтобы не раздражать подданных лишней роскошью. Придворная жизнь теперь нелепа и вымучена, а проще говоря — мучительна для тех, кому выпало несчастье ею жить. И, разумеется, больше всего страдает Матерь Будущего Наследника… Вот и Ольга живет чуть не в клетке, почти под домашним арестом…

— Будьте уверены, Мария, — заверил Магнус, — я и бровью не поведу… то есть, я хочу сказать, вы это только говорите так, а на самом деле, во всем мире знают, что нигде больше нет таких замечательных девушек, как в Большой Империи. Нигде вы не встретите у женщин такого самопожертвования, как здесь, в ваших женщинах. Вы находитесь под Женским Покровительством — я еще буду говорить об этом в своей лекции, а ваш священный Обряд, о котором ходит столько слухов, просто недоступен для уразумения так называемым цивилизованным умом, но разве этот Обряд случаен? Простое сопоставление некоторых известных исторических фактов, таких, например, как история Онана — с одной стороны, и вашего Обряда Оплодотворения — с другой, вызывает предположение, что этот Обряд вам Ниспослан! Но я скажу больше, — вдохновился Художник. — Методом Новой Энергетики мы у себя рассчитали, что именно в этом году следует ожидать Чуда, что именно Ольге отведена историческая миссия родить в мир Наследника, в правление коего ваш высокодуховный народ своей культурой спасет и возглавит, наконец, черствую человеческую Цивилизацию. В наших Энергетических Сетках и Табличках определенно видна связь между данной дочкой Министра Ольгой и той, исторической Ольгой, супругой погибшего предводителя, которая почитается у вас теперь как святая. Мы видим те же страдания о судьбе своей Отчизны, ту же мучительнейшую веру в избранность своей судьбы… В мире нет сведений о внешности дочки Министра, вы ее скрываете — и правильно! Миром руководит непристойное любопытство! Но из летописей мы знаем, что ваша историческая Ольга была мудра, прекрасна и величава. Женщины Большой Империи и теперь славятся в мире своей дебелой красотой, поэтому дочка Министра — нынешняя Ольга, — должно быть, божественно как хороша, и вы только из своей трогательно национальной скромности…

На этом Художник замолчал вдруг с таким выражением лица, как будто увидел за спиной у Марии, по меньшей мере, змею.

Мария слушала его без интереса и с таким же равнодушным видом наблюдала еще несколько мгновений эту внезапную перемену в нем. Наконец, она обернулась и произнесла:

— Здравствуй, друг мой, тебя выпустили погулять?