Марийон, Зима в Венесшале

— Нам только нужно как-то с ним связаться.

— И как?

— Что-то мне подсказывает, что он также картежничает во всех возможных для этого местах. Здесь есть игорные клубы или что-то вроде того?

— Наверняка. Я узнаю через знакомых. — в глазах Эллы опять зажглась надежда, ее деятельный характер взял верх над унынием, и она принялась строить новый план. Мари провалилась в сон.

Наутро Марийон вышла на крылечко, чтобы выбить коврики из прихожей.

Как ни странно, там уже был Гри, опершись на перила он стоял и выбивал в блюдце содержимое курительной трубки.

— Не знала, что ты куришь.

— Доброе утро и тебе. Я и не курил. Посмотрела вчера на Шогеля и тоже захотелось попробовать. Вот купил.

— И как?

— Если ты про капитана, то плохо. Если про трубку, то тоже редкостная дрянь. Или табак не тот, или я не понимаю в этом ничего.

— Я вообще про трубку. — осторожно сказала Мари. — А что с капитаном не так? Где вы вообще повстречались?

— Да я зашел вчера после заседания этого в пивную, смотрю: сидит наш друг. Почти в дрова. Он вчера выходить должен был из порта, но пьет уже которые сутки. Груз стоит. Торговцы с ним контракты поразрывали. А он сидит со стаканом в руке и курит. Вернее, полулежит на столе. Иногда спит.

— Печально. — сказала Мари и развернулась, чтобы занести коврики.

— Сердце у него разбито, говорит. — Мари остановилась, чувствуя упрек.

— Если это такой намек на то, что я виновата, то не надо. Я ничего не обещала. Никому.

— А ты жестокая. — повел бровью Гри.

— А ты нет?

Продолжать диалог не хотелось, Мари зашла в дом с отвратительным ощущением тяжести на сердце.

Основная работа на этот раз легла на плечи Мари, потому как Элла была увлечена своим планом по поиску Лекса. Она с самого утра наводила справки, что-то записывала на обороте своего блокнота для заказов, была очень разговорчива и приветлива с гостями, и даже каким-то чудом выпросила у Кримхильды поездку в город, якобы на ярмарку масла.

Вечером того же дня Мари понесла заказ гостю не из постояльцев, и не успела поставить поднос на стол, как ее руку накрыла и удержала мужская ладонь.

— Настолько ты не хотела со мной в Медору? Что лучше служанкой во второсортной гостинице быть?

Шогель снял капюшон. На Мари с ожиданием ответа, обидой, упреком и еще Единобог знает с какими смешанными чувствами пронзительно смотрели голубые глаза.

— Иеремия, убери руку. Мне нельзя разговаривать с посетителями. Хозяйка будет недовольна, оштрафует.

— Ее тут нет. — Ладонь продолжала удерживать руку Мари.

— Гри разболтал про меня?

— Неважно. Почему, если тебе было так плохо, ты не сказала мне? Почему убежала? Ты видела, что я тебя видел. Обо мне ты подумала? — Капитан выглядел совершенно трезвым, пах табаком и своим обычным парфюмом, хорошо одет. О том, что у него не все гладко, говорили только углубившиеся морщины вокруг глаз и рта.

— Извини, пожалуйста. Я не хотела так. Я просто очень боялась, я испугалась, я увидела листовку у тебя в каюте, что меня разыскивают за вознаграждение. И убежала. — Мари мямлила как маленькая, умоляя небеса о том, чтобы этот неловкий разговор скорее закончился.

— И ты подумала, что я тебя сдам полиции за вознаграждение?

Шогель медленно встал, положил деньги за еду, к которой не притронулся, на стол.

— Я никогда еще ни в ком так не ошибался. Забияке привет.

В дверях он столкнулся с Гри, они поздоровались, и Мари услышала, как рыцарь спросил: «Когда выходите из Венесшаля?», на что Шогель коротко бросил «Завтра утром». Хлопнула дверь.

7

— Четыре дня до Нового года. Надеюсь, я хорошо себя вела в этом году, и Святыга припас для меня подарочек. — мечтательно говорила Элла.

— О каком подарочке ты мечтаешь? — поинтересовалась Марийон.

— Увидеть, как Кримхильда с доченькой катятся отсюда колобками.

— Ну это было бы справедливо.

Близость Нового года также прибавила забот и к обычной уборке добавилась чистка люстр, ковров из дальних комнат, украшение гостиной и двора, и это не отменяло обычных повседневных дел. В общем, Мари, выполняя одну задачу, обнаруживала у себя в списке еще десять, и они никак не убавлялись.

— Кстати. — Элла как ни в чем ни бывало, положила на стол небольшую бумажку, на которой было написано синими чернилами «пл. Св. Григория, салон причесок мадам Ингерман, цоколь. Вт. и чт., семь вечера».

— Салон причесок? Зачем?

— Затем. Там мы найдем твоего знакомого. Завтра вторник, если что. — и она очаровательно улыбнулась.

— Погоди-ка, а Святой Григор, это часом не Святыга? — Мари заинтересовалась названием площади.

— Да, это в народе он Святыга. А исторически, конечно, Святой Григор.

— Надо бы почитать про него.

— Он у нас тут один из самых любимых святых, ну знаешь, потому что не король там, или граф, или герой какой… Простым лесорубом был. Пока не стал творить чудеса при жизни. Развесишь фонарики во дворе?

Кримхильда вечерами часто отсутствовала, потому что наносила предновогодние визиты всем мало-мальски знакомым, в основном, хвастаясь дочкой, которую считала невероятной красавицей, и заодно присматривая для нее выгодную партию.