Марина

Алексей прошёл и сел на свободный табурет, положив руки на стол. Он время от времени поднимал их, либо обхватывая голову и раскачиваясь по несколько секунд из стороны в сторону, либо ладонями растирал лицо.

– Что-то ты сегодня какой-то пришибленный. Случилось что?

Василий нарезал хлеб и следил за движениями товарища.

Алексей молчал, не зная, как рассказать о случившемся.

Налив каждому по тарелке борща и в стаканы водки, Василий наконец-то и сам сел за стол, напротив. Алексей не стал дожидаться приглашения. Он быстро опрокинул половину стакана водки и начал есть.

Василий тоже молча ел.

–Прикинь, сегодня только узнал… Семёна Фролова знаешь?

– Это который сварщик-высотник?

– Ага. …Ещё в марте разбился. Арматуру выставлял. Су…, погнали в самый холод. Там скользко, ветер, а высота как-никак огромная. Представляешь, зависнуть на такой высоте в стужу, да на ветру. …Сорвался.

– Пока арматуру не выставишь, как брезентом накрыться, калорифер включить?

– Я не понимаю, ты что, их оправдываешь?

– Да нет. Су…, могли бы подождать, когда потеплеет.

– Ну, что ты. У них же план. Всё торопятся. А на людей им наплевать.

– Наливай.

Не понимаю, я их. Фролова, я имею ввиду, и ему подобных. Не первый случай, что кто-то разбивается. Чего ради, своей жизнью рискуют? Им начальничек прикажет – они и лезут. …И деньги-то никакие. Буфетчица с Бугача, что водкой торгует, и то больше получает.

Они снова выпили.

– Ты, Лёха, сегодня кажись, начальство в Майну возил?

– А ты откуда знаешь?

– Я всё знаю. И что? Ты ведь оттуда такой злой приехал?

– Знакомую одну встретил…

Алексей достал папиросу и закурил.

– Рассказывай, чего тянешь.

– Учились мы с ней в одном классе В Курске дело было…

– Одноклассница?

– Что-то вроде того.

– Как зовут?

– Маринка Никитина.

–И что? Дальше то что? …Старую любовь, что ли, встретил? – Василий грубо засмеялся.

– Ещё чего, – Алексей пьянел, и вместе с этим душевный разлад, не свойственный его грубой, злой натуре, исчезал, и он возвращался в своё обычное состояние ненависти к окружающим.

– Налей-ка.

Опять выпили.

– Я её в школе, су…, ненавидел. Знаешь, как мы её избивали, – в его пьяном взгляде отразилось довольство собой.

Теперь закурил и Василий. Он заинтересованно спросил.

– Девку избивали? И ты?

– Я больше всех. Она фашистский выводок. Её мамаша с фашистом кувыркалась, пока моя мать с ними боролась… На отца похоронка в сорок втором пришла. Мать в партизаны ушла, меня бабке оставила… Убили мою мать, а эту девку ненавижу.

Василий молчал. Его отец был полицаем во время войны. Как Красная Армия пришла, сразу исчез, но в селе болтали, что встречали его, только под другой фамилией. Мать долго на этой земле не задержалась. Умерла. После окончания войны пару лет пожила. Тяжело было одной четверых поднимать. Как мать умерла, всех детей по интернатам разбросали.

Василий отца помнил хорошо. Ему самому во время войны было двенадцать. Помогал отцу во всём. Но главная его помощь была – следить и доносить. Такая работа Васе очень даже нравилась. За удачный донос отцу щедро платили, а его хорошо кормили. Но больше всего Васе нравился не немецкий шоколад, а то, что люди его боялись. Он часами мог прятаться в кустах или в соломе, чтобы услышать, как ненароком кто-то проболтается о партизанах или о какой-нибудь готовившейся диверсии. Ему не было никакого дела до других. Главное, сытно кормят, и какая разница, кто. Остальное его не касалось. Когда расстреливали своих же односельчан по его доносу, в душе был счастлив. Тетрадку вёл, где аккуратно записывал, скольких по его доносу пособников партизан расстреляли, скольких вредящих немцам разоблачил. Мечтал офицером стать, всё уговаривал отца немцам за него словечко замолвить. Не успел, Красная Армия разгромила фашистов…

Вот из-за таких, как его… родители, моя мечта никогда теперь уже не осуществится.

И такая злость Василия охватила, что он вдруг резко встал.

– Некогда мне. По делам ухожу.

Алексей аж опешил. Никогда ещё Вася не выставлял его из дома.

– Ночь на дворе. Что за дела, мы ж не допили?

– Да уж по серьёзней твоих будут. А бутылку забирай. На…

Алексей, взяв бутылку, молча встал. Он обиделся. Внутри всё бурлило. Он еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на друга с кулаками, но бутылка в руках останавливала, и он быстро вышел из комнаты и ушёл в ночь.

Василий, разумеется, никуда не пошёл, так, как и не собирался. Оставив всё как есть на столе, он прошёл за занавеску, где стояла кровать. Его подружка Любка была сегодня в ночную, потому он, даже не раздеваясь, плюхнулся на кровать, и через минуту его грозный храп уже слышался далеко за пределами этой маленькой комнатушки.

Алексей же отправился на реку. Допив бутылку, он изрядно опьянел. Ему захотелось понырять. Он полез на утёс, прыгнуть с которого его прежде удерживал страх разбиться, но у пьяного страх куда-то исчез…