Марина из Алого Рога

И, скользнувъ со скамьи, она безумнымъ движеніемъ пала въ ногамъ Завалевскаго — и уронила голову ему въ колѣни…

Онъ страшно смутился… Онъ не вѣрилъ, презрѣлъ, забылъ то, о чемъ предваряла его Дина, — это теперь оказывалось правдою, ошеломляющею правдою!…

Онъ приподнялъ ее за плечи; низко наклоняясь въ ея лицу и самъ весь дрожа нервною дрожью:

— Ради Бога, встаньте… встаньте, что съ вами!

А она, всѣмъ охватывающимъ пламенемъ широко раскрывшихся зѣницъ своихъ погружаясь въ его растерянные глаза, говорила ему въ то же время:

— Мнѣ не нужно ничего… я не она… ни богатства вашего, ни графства!… Берите меня какъ есть!

Цѣлый блаженный міръ пронесся на мгновеніе въ мысли Завалевскаго: восторги, счастіе, любовь, — все, что измѣнило ему, чѣмъ обдѣленъ онъ былъ въ молодые дни, все это обольстительнымъ призракомъ, какъ бы въ насмѣшку, звало его въ себѣ теперь, на закатѣ жизни, устами чистаго и страстнаго созданія, распростертаго у его ногъ…

Онъ пересилилъ себя, отшатнулся, — съ какимъ-то испугомъ отдернулъ отъ нея свои руки.

— Подумайте, что вы дѣлаете! Я старикъ! могъ только проговорить онъ…

Онъ боялся за самаго себя, — и непривычная ему, суровая нота зазвучала въ его голосѣ…

Она вскочила разомъ на ноги, вся выпрямилась, схватила себя обѣими руками за голову — и побѣжала отъ него прочь, словно ужаленная змѣею.

Онъ остался на скамьѣ, безъ словъ, безъ движенія…

— Марина Осиповна, куда вы? въ одно и то же время послышался ему въ большой аллеѣ голосъ Пужбольскаго и тяжелый скрипъ приближавшихся въ нему шаговъ…

Это былъ господинъ Самойленко. Онъ былъ важенъ и сумраченъ — и Завалевскій съ невольною тревогой заглянулъ ему въ лицо: онъ, очевидно, вмѣстѣ съ Пужбольскимъ долженъ былъ наткнуться сейчасъ на Марину… Не подозрѣваетъ-ли онъ?…

Но непроницаемо было лицо Іосифа Козьмича… Только въ голосѣ его почудилась графу какая-то несвойственная ему офиціальность, когда онъ, подойдя въ скамьѣ и не садясь, — какъ сдѣлалъ бы онъ по всей вѣроятности въ другое время, — остановился предъ своимъ патрономъ и доложилъ ему, что "княгиня съ супругомъ изволили благополучно доѣхать до Вьюновъ и оттуда поспѣшили проѣздомъ дальше, поручивъ ему, Самойленкѣ, передать свой сердечный поклонъ графу Владиміру Алексѣевичу".

— Что вы не присядете? сказалъ ему Завалевскій, подвигаясь, чтобы дать ему мѣсто.

— Нѣтъ-съ, я ужь такъ… дома дѣло есть, отвѣчалъ довольно сухо главноуправляющій;- а я собственно хотѣлъ сообщить вамъ два слова насчетъ предполагаемой вами продажи лѣса…

— А что именно? спросилъ графъ, какъ бы непріятно пораженный этимъ извѣстіемъ.

— Верманъ, о коемъ я имѣлъ случай уже говорить вамъ, предлагаетъ очень хорошую, даже небывалую, можно сказать, въ сторонахъ нашихъ цѣну, — по пятидесяти рублей за десятину, и хоть весь лѣсъ кругомъ… Но я не совѣтую вамъ, такъ какъ цѣнность лѣсовъ съ каждымъ годомъ идетъ вверхъ, такъ-сказать баснословно; а потому, если вамъ угодно будетъ, можно было бы теперь тысячъ шесть десятинъ…

Завалевскій безпокойно задвигался на мѣстѣ.

— Нельзя-ли съ этимъ дѣломъ погодить, Іосифъ Козьмичъ?

— То-есть, какъ-же это "погодить"? изумленно и медленно переспросилъ тотъ, — и кровь замѣтно поднялась у него въ лицу.

— Мы всегда успѣемъ продать… а я въ настоящее время… — Завалевскому очевидно не хотѣлось объяснять своему "губернатору" причину такой внезапной перемѣны въ своихъ намѣреніяхъ, — мнѣ теперь большихъ денегъ не нужно… я хочу попробовать въ меньшемъ масштабѣ…

"Врешь ты!^а съ невыразимою злостью сказалъ себѣ г. Самойленко. — Вы, можетъ быть, молвилъ онъ громко:- желали бы сами переговорить съ покупщикомъ, или даже поручить кому-нибудь, помимо меня, устроить вамъ это дѣло?

— Ни говорить самому, ни поручить что-либо другимъ я не желаю, Іосифъ Козьмичъ, отвѣчалъ тихо, но твердо графъ:- повторяю, мнѣ теперь большія деньги не нужны.

— Ваша воля! отрѣзалъ на это "потомокъ гетмановъ":- но вы мнѣ позвольте, по крайней мѣрѣ, примолвилъ онъ, едва сдерживаясь, — послать сказать Самуилу Исааковичу, — онъ въ настоящее время у генерала Суходольскаго, — чтобъ онъ уже не безпокоился пріѣзжать сюда опять… Напрасно обезпокоили только человѣка!…

— Сдѣлайте милость… мнѣ очень жаль! извинялся Завалевскій.

Іосифъ Козьмичъ дотронулся слегка до своей фуражки и, повернувшись налѣво кругомъ, отправился восвояси аки левъ рыкаяй…

Завалевскій поднялся вслѣдъ за нимъ съ мѣста и задумчиво направился къ дому.

XIX