Марина Цветаева. Письма 1933-1936

Если собираетесь «осматривать» Францию, да еще ничего не пропуская — конечно, не отдохнете. Я после часа выставки — опустошена. Для меня самое мучительное — насильно, т. е. нарочно — глядеть. Это у меня — с до-семи лет, с младенчества. Я хочу с вещью (городом, собором, забором) — жить. Но м<ожет> б<ыть> Вы — как Мур — любознательная, т. е. способны познавать вещь извне, не сделав ее тут же собою: живым мясом души. Видеть вещь отдельно от себя, а не в своем (бездонном) колодце. Тогда Вам Франция — нужна.

Словом, отвечайте и по существу и применительно и возможно точнее — и скорее.

Я на-днях буду видеться с дамой, послала ей для верности конверт с адресом и маркой.

_____

Спасибо за рябину (зарю: для меня она — заря, синоним). Вы одна — поняли. Все: — А что значит последняя строка? Почему оборвано? (Один даже: — А разве есть кусты рябины? Я: — Знаю. Дерево. Всё равно.) Всё стихотворение — из-за последних двух строк, что же понимают, когда их не понимают[1122].

— Эти стихи могли бы быть моими последними[1123].

А вот мой 1916 года:

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни

Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и поныне

Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.[1124]

<Приписки на полях:>

Я родилась 26-го сентября 1892 г., в полночь с субботы на воскресение, и мать меня пометила субботой, и этим всё предопределила:

…Между воскресеньем и субботой

Я повисла, птица вербная

На одно крыло — серебряная,

На другое — золотая…[1125]

_____

А Мур родился в воскресенье, ровно в полдень 1-ro февраля 1925 г… звонил колокол.

Обнимаю и жду скорой вести.

                                       МЦ.

Впервые — Письма к Наталье Гайдукевич. С. 95–99. Печ. по тексту перво! публикации,

39-35. В.В. Рудневу

Vanves (Seine)

33, Rue JB Potin

14-го мая 1935 г., вторник

                         Милый Вадим Викторович,

Вот — корректура[1126], кроме Ваших — поправок нет, только бы не забыли вставить в последнем четверостишии строку!

А письмо Вами пересланное — письмо сумасшедшего математика, всё в алгебре и геометрии, которых я не знаю. Но что сумасшедший — знаю, уже хотя бы потому, что идет со своей «новой математикой» — ко мне, явно не знающей и старой.

— Все-таки неприятно: старый человек и старался: 12 стр<аниц> мельчайшего почерка[1127].

А моего родного, однопородного и, даже, земляка — сумасшедшего[1128] (мой отец — того же Шуйского уезда Владимирской губ<ернии>, откуда и он) встретила дней пять назад в Кламаре, с невероятным глазом, который ему подбил «большевик» в кафе — в ответ на пощечину. (Разъяснения Елены[1129]: «они говорили о выборах, он приставал к ним, приставал — они отшучивались, очень мило себя вели. Наконец, я его увела. Но он вдруг заметил, что забыл папиросы. Подкрался к столу и дал одному пощечину. Тот ответил — в глаз»).

— Звал меня в кафе — знаем мы эти кафе! — я, упорно: нет, злостно ломал мне руку, я — ничего, и в конце концов трижды меня проклял по французски: — «Je te maudis, je te maudis, je te maudis»[1130].

Кончится Ste Anne[1131] — вне всякого сомнения, удивляюсь, что еще на свободе.

— Ну*, вот. —

Не нужно ли прозы для следующего №, хотя бы — предположительно. У меня есть: «Встреча с Блоком», которой Вы, кажется, не слышали (читала совместно с Х<одасеви>чем)[1132]. И есть о Гронском «Поэт-альпинист» — которую бы сократила. При случае, отзовитесь.

До свидания ! Спасибо за хорошую корректуру

                                       МЦ.

P.S. Встреча с Б<локом> совершенно невинная, без всяких незаконных детей и законных жен, — история моих стихов к нему.

Впервые — Надеюсь — сговоримся легко. С. 76-77. Печ. по тексту первой публикации.

40-35. Н.А. Гайдукевич

Vanves (Seine)

33, Rue JB Potin

16-го мая 1935 г.

                         Дорогая Наташа,

Le sort en est jete![1133] Сняла мансарду за 600 фр<анков> в лето и уже дала 200 фр<анков>. — На полной свободе: можно готовить и, даже, некрупное — стирать[1134].

Всё остальное было дороже и хуже, т. е. «лучше» — с 10 % за обязательную хозяйскую уборку, т. е. проверку, — с запретом готовить, т. е. «хорошей обстановкой», и даже, в одном месте «без мальчика» (о-го-го!)