Читаем Марина Цветаева. Письма 1933-1936 полностью

Марина Цветаева. Письма 1933-1936

Vanves (Seine)

33, Rue JB Potin

11-го июня 1935 г., вторник

Дорогая Вера,

Хотя очень мало времени до 20-го[1226], — но может быть попытаетесь? Посылаю пять. (С Вами хорошо, что можно говорить без прилагательных (лгательных!) и даже, иногда — без существительных!)

Итак — пять.

— А у Мура третий день смутное нытье живота, и резкая боль при согбении и распрямлении — боюсь аппендицита — тогда, прощай наше лето! Завтра веду к врачу. А нынче до 12 ч<асов> ночи — буду писать собственноручные билеты и такие же, к ним, просьбы — ну-у-дные! Все-таки — противоестественно — вечно клянчить. Проще — деньги в банке, тем более отцом и дедом — делом! — заработанные. (Мой дед А<лександр> Д<анилович> Мейн был редактором московской газеты «Голос» — чей, интересно??)[1227]

До свидания, милая Вера, мне совсем не стыдно Вас просить. П<отому> ч<то> Вам все равно — как и мне.

Пишите!

МЦ.

Впервые — НП. С. 498–499. СС-7. С. 291. Печ. по СС-7.

49-35. А.Э. Берг

Vanves (Seine)

33, Rue Jean-Baptiste Potin

21-го июня 1935 г.

Дорогая Ариадна,

Что же Вы замолчали?

А вот — мои «новости»: у Мура три дня слегка побаливал живот (впервые за всю жизнь!) — повела к русской докторше, та обнаружила аппендицит и посоветовала немедленно показать Алексинскому[1228]. К концу второго дня безрезультатной езды, наконец, Алексинского застали, тот велел сегодня же доставить в клинику Ville-Juif[1229], чтобы завтра утром оперировать.

14-го утром его оперировали, нынче пошел седьмой день, пока всё благополучно. Вел и ведет себя мужественно, — лучше чем взрослый.

Все это, конечно, сильно расстроило наши материальные дела, ибо хоть с нас, с точки зрения клинической, взяли грош, но этот грош был насущно-отъездный — или квартирный, — насущный. (Алексинский за операцию ничего не взял.)

Но сейчас тверже чем когда-либо решила вести его на море: все последнее время он выглядел очень плохо, был желт, как лимон, и все ложился, — прикладывался — сам не сознавая, что болен. (Дети не жалуются.) А сейчас, после операции (пять дней приблизительного неедения) он конечно будет очень истощен.

_____

Вчера был мой вечер: 200 фр<анков>. Из Ваших, пока, никто не отозвался, и — думаю — уж не отзовется. (Удивляют меня — Гартманы[1230], всегда такие сердечные. Но они так же «мои», как «Ваши».)

Ну, вот.

Тороплюсь, ибо каждый день езжу к Муру на три часа, итого, с дорогой — 6 ч<асов> — Это на краю света.

До свидания!

Вы меня совсем забыли.

Целую Вас и детей, — все ли вы здоровы?

МЦ.

Непременно пишите о себе.

Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 39–40. СС-7. С. 485–486. Печ. по: СС-7.

50-35. В.В. Рудневу

Vanves (Seine)

33, Rue JB Potin

21-го июня 1935 г.

Дорогой Вадим Викторович,

Мне вчера не удалось подойти к Вам, потому что Вас всю «большую перемену» загораживала г<оспо>жа Федотова[1231]. — Я несколько раз пыталась.

Две просьбы:

1) Выслать мне гонорар за стихи (я ведь наскребаю на train de vacances[1232])

2) Написать Ваше впечатление о Чорте, применительно к Совр<еменным> Запискам. И что бы Вам — не хотелось (ибо весь Чорт — велик.)

Ну*, вот.

Простите, что не послала билета, но совсем замоталась с ежедневными поездками к Муру[1233] — на край света, и ежедневно на 3 часа, ибо скучает. Переписку рукописи кончила в последнюю минуту, но дать ее — на прочтение не могла бы, ибо опять оказалась — черновиком.

Сердечный привет

МЦ.

Впервые — Надеюсь — сговоримся легко. С. 79–80. Печ. по тексту первой публикации.