Читаем Марина Цветаева. Письма 1933-1936 полностью

Словом: утром — писала и готовила, после обеда стерегла спящего Мура (а спал он — запоем: отсыпался за весь задачник!) — а там — чай, и обычное малодушие: застанем ли? — и законная одумка: не помешаем ли? — « — "завтра с утра напишу"», а — завтра с утра — опять рукопись, даже две: Кузмин и Бальмонт[1580], и опять — рынок, и опять — Мур спит, а я штопаю (все наши семейные залежи!) — и дрожу, ибо мы ни разу за холода* не топили — потому что весна.

Всё это усугублялось тем, что не было ни малейшей бытовой помощи: Аля из-за своего союзного вечера уходила с утра[1581], та*к что — всё на мне.

За всё время только раз вырвалась к моему дорогому Сергею Михайловичу (Волконскому) — в лечебницу[1582]. Это были все мои «гости».

Так прошли каникулы.

Сейчас гоню переписку рукописей: 24-го должна сдать Рудневу целых две и прочесть третью. (Да, мне поручили, верней — разрешили написать в Совр<еменных> Зап<исках> о книге Гронского. При встрече расскажу разное интересное современно-записочное.)

Когда — встретимся?

Умоляю (NB! Елену Ивановну) придти на Бальмонта[1583], если разрешит нога — или рука — то, куда вспрыскивают, ибо вспрыскиванья эти — лютые, и от разу к разу будет хуже: болезненней: в конце концов от лечебницы поползете.)

Нынче на Ладинском быть не могу, п<отому> ч<то> напригласился Икар[1584], а оставлять его перед глухой дверью — жалко: он всегда приезжает на последние.

_____

Таня чудно написала. Мо*лодец! И молодцы вы — что не боитесь «слишком раннего развития». Дай ей Бог всегда писать так чисто и твердо.

Обнимаю обоих и очень надеюсь на скорую встречу.

                                       МЦ.


<Приписка на полях:>

Б<ориса> Г<енриховича> на Б<альмон>та не зову 1) из-за ноги 2) из-за скромности. (Нога — его, скромность — моя. Кроме того, у вас — Таня, а у него вечернее писанье. А Вас, Е<лена> И<вановна>, очень зову — хотя у Вас тоже нога — и Таня.)


Впервые — Марина Цветаева в XXI веке. 2011. С. 271–274. Печ. по тексту первой публикации.

30-36. А.Э. Берг

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

30-го апреля 1936 г., среда


                         Дорогая Ариадна,

Страшно счастлива, что Вы нашлись. (Вы всегда теряетесь!)

На Бальмонте[1585] встретила Гартмана[1586], очень про Вас расспрашивал и говорил, что мечтает нас совместно пригласить, но больна — жена (ее — не было).

_____

Нынче наконец подала прошение о бельг<ийской> визе[1587]. Было очень сложно, п<отому> ч<го> во-первых — пропало (т. е. переехало) консульство, во-вторых — множество непредвиденных вопросов: полная анкета непредвиденностей!

Был и комический эпизод, к<отор>ый расскажу при встрече.

_____

В Брюссель собираюсь (тьфу, тьфу!) 20-го мая — на десять дней. Больше всего мечтаю о его садах — и о лесе. И — безумно — о Брюгге, если удастся попасть. Еду с неизменным Муром, к<оторо>го дома не с кем оставить, ибо: мой дом — это я. (Вам ли — не знать???)

_____

Очень надеюсь повидаться еще до отъезда. Чем больна Вера?[1588] Грипп?

_____

Бальмонтовский вечер прошел — лучше нельзя. Полный зал, и слушали всей душой.

Читали: Шмелёв[1589], я[1590], — ПЕРЕРЫВ — Б<орис> Зайцев[1591] — Поляков-Литовцев[1592] — Тэффи[1593]. Ремизова не было — болен. Сколько набрали — не знаю. Повод: 50-летие литер<атурной> деятельности, а по существу — на лечебницу. М<ожет> б<ыть> прочту свою вещь о нем в Брюсселе. Жена[1594] сказала, что Бальмонт у меня ЖИВОЙ и что я сказала всё то, что хотела бы и не решилась бы сказать — она.

Для меня это — высшее из признаний, ибо она на Бальмонта положила — жизнь.

_____

Итак, буду ждать Вашего зова, пока же от души обнимаю Вас и детей. Привет Вашей маме и брату[1595], когда увидите.

Мур тоже очень рад, что Вы (вы все) нашлись.

                                       МЦ.


Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 55–56. СС-7. С. 495-496. Печ. по СС-7.

31-36. Б.Г. и Е.И. Унбегаун

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

2-го мая 1936 г., суббота


                         Дорогие,

Увы! — завтра мы с Муром на целый день приглашены в другой загород, а С<ергей> Я<ковлевич>, к<отор>ый было мысленно к вам направился, пожелал воочию убедиться — упомянут ли и он, и себя на бумаге не увидев — отступил. Хотя я его и убеждала, что конечно и его звали.


Итак до другого раза.


Сердечный привет и сожаления

                                       МЦ.


Впервые — Марина Цветаева в XXI веке. 2011. С. 274. Печ. по тексту первой публикации.

32-36. А.Э. Берг

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

6-го мая 1936 г., среда.


                         Дорогая Ариадна,

Итак, жду Вас в пятницу, начиная от 4 ч<асов>.

Если Вы действительно отчаялись потребить весь салат самостоятельно — привезите, пожалуйста! мы за чтением о нем совсем забыли и я потом раскаивалась (o* le remords ne va-t-il pas se nicher![1596]).

Верну Вам Большого Meauln'а[1597]замечательного.

Обнимаю Вас и жду.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное