Читаем Марина Цветаева. Письма 1933-1936 полностью

Впервые — Надеюсь — сговоримся легко. С. 96–97. Печ. по тексту первой публикации.

26-36. В.В. Рудневу

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

12-го апреля 1936 г., первый день Пасхи


                         Христос Воскресе, милый Вадим Викторович,

Что же Вы меня обманули? Или — забыли?

В пятницу я ждала Вас. По условленному, с 4 ч<асов> и даже до 7 ч<асов>, и был даже пробный кулич.

И Мур ждал, т. е. на каждый стук выбегал.


Надеюсь, что Вы здоровы, и неприход — случайный.


Только что закончила свое о Бальмонте[1569] — для вечера «Поэту — писатели» (хорошее — название!) — минут на 15 чтения.

Вчера стояли с Муром в нашей трубецкой Кламарской церкви[1570], верней — перед нею — и вспоминали, как лет пять подряд стояли та*к — с Бальмонтом.

И вдруг сгорел — заполыхал и прополыхал — большой одинокий рыжий фонарь в черном кусту.

— Жду весточки.

                                       МЦ.

Впервые — Надеюсь — сговоримся легко. С. 97. Печ. по тексту первой публикации.

27-36. А.Э. Берг

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

12-го апреля 1936 г., первый день Пасхи.


                         Христос Воскресе, дорогая Ариадна!

Жду весточки.

Надеюсь, что переезд совершён[1571] и завершён и вообще очень по Вас соскучилась.

Вчера получила милейшее — сердечное и деловое (а это — редкость!) письмо от О<льги> Н<иколаевны>[1572].

Думаю, что мой вечер в Брюсселе состоится в конце мая.

Ваши книги — целы и здоровы.

От души обнимаю Вас и детей. (Я наверное очень не понравилась Вашему мужу, — да оно и понятно: я тогда так неожиданно ворвалась.) Пишу по старому адр<есу>, ибо нового не знаю.

Мур дружески жмет руку девочкам. Он их — любит.

                                       МЦ.


Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 55. СС-7. С. 459. Печ. no СС-7.

28-36. В.В. Рудневу

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

22-го апреля 1936 г., среда


                         Милый Вадим Викторович,

Кузмина — и страничка о Гронском — и стихи[1573] — всё принесу на Бальмонта, ибо раньше, все равно, не до-перепишу.

То, о Гронском, вышло моим невольным ответом на Газданова[1574], но без противупоставления его правды — моей: ибо 1) он говорит о прозе — я о поэзии (а это — разное) 2) он говорит о немощных, я показываю — мощь: человека — смогшего. Давшего. Я говорю о самой сути лирической поэзии: ее — от всего — свободы, ее — по существу — одиночности — и одинокости.

Словом — прочтете.

А о прозе — я, боюсь, — ничего сказать не смогу, ибо моя проза — та же лирика, либо — мысль, а обе эти вещи с местом не связаны.

Кроме того, всегда защищая слабых — в жизни (слабые в жизни обыкновенно бывают сильные в духе) — обиженных, униженных, оскорбленных и побежденных — я никогда не защищаю слабых в творчестве, т. е. духовную слабость.

— Вам дана полная свобода писать всё. Почему же вы не пишете? — Потому что нам не* о чем!

— Значит, вы — нищие.

Я этого не говорю, п<отому> ч<то> говорить такое — <больно>, я этого не пишу — лежачего не бьют! — но защищать этого духовно-лежачего — я не могу, — п<отому> ч<то> его не понимаю. Я, сама, в своей трудной и даже невыносимой жизни — завалена богатством тем: всё — тема! что* — не тема?! И Гронский был такой — избыточный[1575].

Трагичен случай, когда человек, задыхающийся от избытка, приставлен к станку или припаян к шоферскому рулю, — но такого среди молодых писателей — нет: большинство даже не шоферы и время у них на кафе есть, а духовного (и творческого) избытка — нет.

Им не помочь. И в России они будут писать так же безлично, — только общественное, от чего — не легче. Всего этого — в отзыве о Гронском — не пишу. Показываю обратное — мощь.

Очень прошу Вас (и заклинаю — не потерять дорогой! — единственный экземп<ляр>, а все черновики сожгла жена — ушедшая к другому: потому и открыл под Новый — 1934 — Год — газовый кран![1576]). Стало быть, очень прошу Вас принести на Бальмонта — Обедню[1577].

Только Вы меня на Бальмонте сами окликните: я — слепая.

Если же на Бальмонте — не будете, буду у Вас в субботу, в 11 ч<асов> утра (6, Rue Daviel[1578]) — с рукописями и за рукописью.


Очень интересно — как Вам понравилась или не-понравилась «Обедня» У меня другая его рукопись есть — «Записки безработного»[1579] (была, в переводе, напечатана в Esprit, — на русском — нигде.)

Итак — до пятницы, 24-го.

Сердечный привет

                                       МЦ.


Впервые — Надеюсь — сговоримся легко. С. 98–99. Печ. по тексту первой публикации.

29-36. Б.Г. и Е.И. Унбегаун

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

22-го апреля 1936 г., среда


                         Христос Воскресе, дорогие!

— Позднее — но от всей души.

Не было дня, чтобы я о вас обоих не думала — «— НО —

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное