Марина Цветаева. Письма 1937-1941

On n’est jamais aussi bien trahi que par les siens^{245} [948].

(A кроме того, я хотела бы припечатать эти слова на лоб Зиберу и К°, лиловыми чернилами — чернилами зиберовой писанины. Но нет, такие пишут прямо на пишущей машинке!)

Милая госпожа, какой высоко и пламенно счастливой^{246} я чувствовала бы себя, если бы могла это запечатлеть — написать, нет: прокричать обоим (они не заслуживают заглавного О)! Но до открытого письма дело, скорей всего, не дойдет (а, может, все же дойдет: я слишком одинока в моем возмущении!) — ведь эти двое решают всё (зиберовы руки прикасаются к его бумагам!) — а ведь еще два года назад мы с Рут вели речь о «La Russie de R.M. R» (может, Вы еще помните мой замысел. Книга о России Рильке, «Россия и Рильке» — книга, уже ведь написанная, осуществленная. Самое подлинное, что когда-либо было написано о России — той, что свыше. Небесной России!^{247}). Рут была очень любезна и приветлива (я просила ее доверить мне большую работу и доставить большую радость — перевод писем Рильке на французский язык)[949] — «папочка»[950], «доченька» (в ее письме куда больше говорилось о ее детях, чем о ее отце) — да, да, ладушки^{248} — все мелко и пристойно — ничего о Р<ильке>, совсем округло и гладко, я утешилась тем, что многие люди (женщины — реже) вообще не умеют писать, что они пишут неверно[951], я взбунтовалась против этого уродливого чуда: его дочь — и такая обычная, почти — пошлая^{249}.

И затем — после всех этих «папочек» и «ладушек» — дружеская просьба: прислать нам все мои письма Р<ильке>, желательно оригиналы, а если нельзя, то копии, не для того чтобы их тотчас печатать, — лишь на хранение.

Поверьте мне, милая госпожа (только-чудо-доверие! Не чудо-отказ^{250}), если бы в Рут было что-то от Р<ильке>, — я это почувствовала бы и исполнила бы ее просьбу, прежде чем она ее вымолвила, но написавшей это сиротоприютское письмо^{251} — мои письма Р<ильке>? — нет. Я промолчала. И она промолчала[952].

Так ничего и не получилось у меня с Р<ильке> — с этой работой. Может, еще получится. Может, я все-таки соберусь с духом и, подавив мое отвращение, пошлю зиберовой компании письма (копии, разумеется). Из любви к Р<ильке> и его произведениям, из верности ему и им. (Но сделать это мне будет теперь тяжелее, чем раньше.)

Что Вы скажете на это? Что посоветуете?

О книге зятя вообще нет речи. Чтобы перевести, надо, по меньшей мере, перенести^{252}.

_____

Дорогая госпожа Нанни, это ответ на Ваше милое письмо, которое мне переслали, — я давно уже (к сожалению!) покинула Медон-Валь-Флёри[953]. (Его Медон[954], теперь там как раз реставрируют дом Родена[955].)

Напишите мне скоро еще, мне так хотелось бы знать, что я не одинока в моем возмущении.

_____

Завтра я должна буду отказаться от перевода — моя покровительница огорчится — да и другую работу я опять-таки не получу быстро (достаточно трудно), но: ничего не поделаешь. Я не могу и не хочу такой работы — Боже упаси такое мочь и хотеть!

Обнимаю Вас от всей души. Фотографии Рильке[956] доставили мне огромную, глубокую и грустную радость.

                                         Марина

Милая госпожа, прочтите, пожалуйста, эту книгу еще раз ради меня — я читала ее два раза подряд — может быть, я все-таки грежу и вычитываю не то, что в ней сказано.

Напишите мне Ваше первое впечатление[957].

Знаете ли Вы обоих лично? Как они выглядят, зять и его супруга? Как они относились к Р<ильке>. Выносил ли Р<ильке> — Зибера? Возможно, это какая-то личная месть?[958] Месть дурного большинства, ибо есть и хорошее: народ, то есть нечто большее, чем большинство, неисчислимое! — то, что соприкасается с таким, как Рильке, и никогда не доверяет такому, как Зибер.

_____

Итак, настоятельно прошу Вас: прочитайте это еще раз насквозь.

_____

Эта книга написана против Рильке и против народа (легенды). От чьего имени и для кого?

_____

А, может, этот зять — военный? И пишет от имени казармы: государства?

И наконец: не пруссак ли он?

(Райнер Мария Р<ильке>, пропущенный через Зиберово сито^{253}.)

И вот что пришло мне в голову: эта книга написана во имя порядка — то есть, возможно, и против семьи, которая тоже Я (беспорядок).

_____