Марионетка. Отрежь меня!

- Отец, который отец лишь по факту, участия в ее жизни не принимал и сейчас глубоко наплевать на дочь, именно из-за него она попала в больницу, - поясняю, не скрывая правды. И сильнее сжимаю руль, когда речь заходит о нем. Сволочь.

- Печально… - вздыхает женщина.

- Я ведь запросил выписку из истории болезни умершей, - перевожу разговор. – На почту перешлю вам.

- Да, изучить анамнез не помешает, наследственность никто не отменял… - в ее голосе прозвучал профессиональный интерес.

- У матери, кстати, «вторая, положительная».

- Значит: при таких показателях, с учетом «четвертой, минус» у Снежаны, отец должен быть носителем либо третьей, либо четвертой группы крови, а вот резус – от него достался… - она задумалась, рассуждая вслух.

- Ничего не понимаю в этом… - я въехал в подземный паркинг.

- Не стану вас грузить генетикой… Больше для себя отмечаю важные моменты. Пригодится. Найти бы еще роддом, где рожала ее мать, документы запросить… И все-таки отец тоже нужен...

- Роддом найду – не проблема. А вот папочка… - заезжаю на свое парковочное место. Выходим из машины, направляясь к лифту.

- Переливание, - напомнила тут же врач. – Конечно, есть банк крови, но… сами понимаете… Да! Еще один пункт: ваша жена не мусульманка?

- Мусульманка. Какое это имеет значение? – непонимающе смотрю.

- Вам религией не запрещено переливание? – хороший вопрос.

- Допустимо, так точнее. Есть принцип: «потребность смягчает запрет».

А ведь и, правда, наши шансы возрастают… Только сначала моей девочке придется перенести удар… Она узнает о смерти сейчас…

Глава 34

Глава 34. Реальность всегда сложнее.

34.1.Снежана

Раз за разом прокручивала в голове кадры похорон… Даже во сне угнетающие мысли не покидали, преследуя и не позволяя отрешиться от боли, выдохнуть немного… В глубине души думала: готова встретить этот день, но нет – невозможно все предугадать заранее, собраться с силами перед ударом судьбы. Реальность всегда сложнее. И несправедливее…

- Снег? – Самир навис надо мной. Заметил, что не сплю. Сейчас настаивать на еде будет, а я опять давиться – кусок в горло не лезет.

Отворачиваюсь от него на другой бок. Ничего не хочу. Пусть все оставят в покое.

- Нет, так быстро ты не отделаешься, - возвращает на место мое обессиленное тело, поправляя подушку, чтобы села. – Выпей... Мама для тебя сделала.

«Мама…» - повторила за ним мысленно, и добавила меткое уточнение: «твоя мама». Взяла протянутую чашку с ароматным бульоном – пожалуй, единственная пища, на которую способна сейчас. Питаться нужно хорошо. Растущий организм внутри меня не поймет, почему его будущая мама не заботится о нем. Только ради малыша заставляю себя сделать глоток, потом второй, третий…

«М-м-м… вкусно…» - выпиваю остатки, чувствуя насыщение.

- Вот и умница, - муж доволен таким настроем. – Как самочувствие?

Снова нахлынули болезненные ощущения… Маму похоронили по всем православным обычаям, рядом с бабушкой, в закрытом гробу – на последнем настоял Самир, чтобы я не видела ее и запомнила живой. Может, он прав… Представлять не просто живой, а любящей, до того, как она стала инвалидом, в те нечастые моменты, когда была трезвой.

- Снег, не молчи… - забирает пустую кружку из моих рук, чтобы тут же дать фруктовую нарезку. - Девять дней прошло. Скажи что-нибудь, ответь... «Да, нет, не знаю, не хочу», – все, что слышал от тебя за это время.

Вместе с Марией они окружили меня всесторонним вниманием. Трясутся надо мной, оберегая от любых вмешательств извне, и пытаются угодить во всем.

- Надо встретиться с ним… - произношу хриплым от долгого молчания голосом. Внезапно пришедшая идея кажется заманчивой.

- С кем? – удивился Самир.

- Ты ведь, правда, звонил ему? – спрашиваю, отставляя тарелку на прикроватную тумбу.

- А… понял… - раздражается при упоминании о «папочке». – Звонил. Не дозвонился. Передал сообщение через секретаря. Как видишь – тишина. Зачем тебе это?

- Может, к нему домой съездить… - сама с собой разговариваю. Так хочется взглянуть в его лицо и спросить: как живется?

- Снег?! – Самир опускает руки на мои плечи и слегка сжимает, чтобы посмотрела на него. - Что значит съездить? Даже не думай. Нет!

- Все из-за него… Если бы он когда-то не обошелся с мамой, как конченный подонок – сейчас она была бы жива. Даже не явился попрощаться с ней… Разве так можно?

- Ну-ка, иди ко мне, - аккуратно усаживает к себе на колени. – А теперь послушай: никто, никуда не поедет и выяснять отношения не станет. Тебе ясно?

- Но… - хочу возмутиться, но спорить нет сил и желания.

И хоть понимаю, что есть вина обоих родителей, в данном случае: правда на стороне того, кто уже ничего не скажет, а папочка повел себя не по-мужски. Если так любил – надо было землю рыть носом, найти любимую женщину, а он смирился... Как только представлю, сколько всего могло не произойти, мечтаю залепить ему пощечину… И обязательно в лицо сказать, какая он редкостная сволочь!

- Не копайся в чужом прошлом, - все правильно говорит, а душа все равно требует сатисфакции. - Лучше о нашем малыше давай думать.