Марионетка (СИ)

Спустя несколько лет, трупы для воскрешения в виде гештуг ну-н-меш потекли рекой. Огромный флот галер бороздил океан из конца в конец. В одну сторону он вез волшебные безделушки, а в другую бездыханные, но все еще движущееся тела. Ко времени правления госпожи Инанны, спохватившиеся раджи Карнатака уже сотню лет вели вялую и безуспешную войну против торговцев трупами своих соплеменников.

Приход Разрушительницы Ню-Раа изменил мир не только в западном полушарии Геона, где происходили основные события. Для дроу, владевших «тропой теней» ,океан не был преградой. Их нападения прокатились и по опорным пунктам Ки-эн-ги в Карнатаке. Туземцы не замедлили воспользоваться возможностью, предоставленной им «демонами Тьмы» и довершили дело там, где нежить смогла выстоять против темных эльфов.

Крепость Бад-ад-да, стоявшая на вершине Зуба осталась последней. Ее лугаль Энмеркар понимал, что сидевший на троне в далекой Кадингирре старый и израненный Гильгамеш Многоповидавший ничем не сможет ему помочь. Поэтому вступил в переговоры с «Великим воинством света» ставшим лагерем у его стен под стягами богини Агни. Он был готов к капитуляции, лишь бы его людям позволили покинуть берега Карнатака.

Опьяненные близкой победой князья и раджи предали лугаля, пришедшего на переговоры. Его охрану убили, самого подвергли трехдневной пытке, а голову отправили с последним уцелевшим охранником обратно в крепость. Защитникам приказали немедленно сдаться, ибо теперь, без тёмного колдуна никто мог спасти их.

Надо ли говорить, что когда ночью дух убитого лугаля вселился в заранее подготовленное тело и Энмеркар восстал из мертвых личом, он был весьма недоволен. Он разбудил от сна древнейшего из у-и-на-э-наг Зиусудру, энши всех теней Бад-ад-да и второго воина в Ки-эн-ги после Эанатума Лагаш-та.

На следующий день защитники с трудом отбили яростный штурм, но было ясно, что долго они не продержатся. Дружины князей все прибывали. Под стенами уже стояло больше двух сотен тысяч воинов, споривших между собой, кто первый пойдет завтра на приступ и обретет славу. К закату бой стих, атакующие отошли на бивак, чтобы придаться пьянству. Гештуг-ну-н-меш были почти перебиты, а живые защитники не представляли большой угрозы.

К полуночи все воины крепости отдали свои жизни, добровольно принеся себя на алтаре в жертву. Сам Энмеркар подарил им нежизнь, чтобы воскресить тела, пусть ненадолго, на одну ночь, в роли несущих месть эрен-нам-уш, неостановимых рыцарей смерти. С энши Зиусудрой во главе выступили они из ворот. К утру лишь один из десяти осаждавших выжил.

Страх царил среди уцелевших. Трупы павших никто не убирал, пока земля сама не поглотила скелеты. Страшная легенда передавалась из уст в уста поколениями. А Дамта на долгие века стал проклятой землей.

Приплывшие без малого спустя тысячелетие эллонийцы не очень-то прислушивались к местным легендам о древних проклятиях и суевериях. Дамта приглянулся их стратегосам и навархам для основания колонии. Эллонике нужны были золото и рабы. И того, и другого в Карнатаке было с избытком. Их надо было только взять, обманом или грубой силой. Хитрые торговцы и искусные воины городов-полисов знали оба способа.

После распада Великой Эллоники, город был продан хаттийцам, жаждавшим все больше и больше людей для жертвоприношений демонам. Темные ритуалы, творившиеся в подземельях, популярности Зубу не добавили. Но избавиться от демонопоклонников на своих землях раджи не могли. Первая и последняя их попытка закончилась тем, что на окраине Чандрапура открылась воронка Инферно из который вышел крылатый князь-демон Аамон. Он уничтожил часть города и заодно породил народ пернатых птицелюдей кээра от пленниц-карни. Повелитель багрового неба преисподней давно завидовал отцу зверей, князю-демону Раннамаари, чье семя, зверолюди бистаа, широко распространились по земле Геона.

Эта страшная эпоха господства демонопоклонников закончилась вместе с падением царства хаттийцев. Дамта опять оказался покинутым, лишь изредка сквозь истончившуюся ткань реальности прорывался мелкий бес, да, говорят, являлся проверить свои владения призрак мстительного лугаля Энмеркара.

— Нам еще долго? — спросила Ирэн, зевая. Вся эта история навевала на нее скуку. Ведь в ней не было ни любви, ни романтики, ни даже самой завалящей тайны.

— Еще четверть часа пути, госпожа, — хитро улыбнулся туземец и продолжил рассказ. Кабриолет как раз проезжал квартал, построенный в восточном стиле, и Сударшан перешел к рассказам о временах эламского ига и эльфийских завоеваний.