Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Ее сын Фрэнсис, тогда еще ребенок, вспоминал впоследствии, как Набоков, знавший о его увлечении бабочками, приходил по вечерам поболтать к нему в детскую.

<…>

Если литературная дипломатия Алданова была Набокову чужда, его личная помощь оказалась подарком провидения. В конце лета профессор Стэнфордского университета Генри Ланц предложил Алданову прочесть курс русской литературы в летней школе при Стэнфордском университете в 1940 или 1941 году. Поскольку в это время Алданов не планировал переезд в Соединенные Штаты, он порекомендовал Ланцу Набокова450. Друг был в восторге: получение пусть даже временной работы, о которой шла речь, немедленно разрешило бы большую часть проблем, связанных с получением американской визы.

<…>

<Когда уезжавшим в США> Набоковым недоставало 560 долларов, чтобы заплатить за билеты, – суммы, которую они сами никогда не сумели бы собрать. <…> Алданов и Фрумкин451 представили его нескольким состоятельным евреям, которые смогли помочь ему деньгами. Многие из старых друзей Набоковых тоже внесли свою долю, и наконец билеты были куплены [БОЙД (I)].

В мемуарной книге «Другие берега», опубликованной еще при жизни Марка Алданова – в 1954 г., Набоков, рассказывая о литературной среде русской эмиграции, пишет:

душевную приязнь, чувство душевного удобства возбуждали во мне очень немногие из моих собратьев. Проницательный ум и милая сдержанность Алданова были всегда для меня полны очарования.

В последующей англоязычной версии этой книги «Память, говори!» (1966 г.) эти строки отсутствуют, но среди своих литературных знакомых писатель упоминает «мудрого, степенного, обаятельного Алданова».

В их дружеском тандеме Алданов играл роль «старшего товарища»: доброжелательный, всегда готовый придти на помощь, ценящий мастерство друга, но способный при необходимости аргументировано и настойчиво отстаивать свое мнение. В смысле духовной общности они были, что называется «свои люди», но в их отношениях не чувствуется задушевности, хотя, несомненно, присутствовала обоюдная личная симпатия и уважение. Кроме того, в отличие от Бунина, с которым он мало расходился во вкусах и оценках, Алданов в литературоведческих дискуссиях с Набоковым, высказывал, как правило, отличные от точки зрения его оппонента эстетические взгляды.

Весной 1948 г. Алдановы на несколько месяцев вернулись в Нью-Йорк. 20 июня 1948 г. Алданов пишет Набокову:

Полтора года мы не обменивались с Вами письмами. Знаю, что Вы терпеть не можете писать письма, поэтому Вам из Франции не писал <…>. Знаю, что Вы получили кафедру в Корнелле, искренно поздравляю… [ЧЕРНЫШЕВ А. (V)]

После войны жизнь обоих друзей-писателей катилась по хорошо наезженной колее – от одного литературного успеха к другому. Они оба комфортно ощущали себя в Америке, но, в отличие от Набокова, Алданов все же предпочитал проводить больше времени во Франции, где у него оставались близкие родственники, да и жизнь была дешевле. Обо всем этом в письме от 13 августа 1948 года Алданов рассказывает Набокову вместе с историей конфликта Цетлиной с Буниным и тяжелым материальным положением последнего. Также он пишет и о своих планах на будущее: