Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Раза три прочел Ваше длинное письмо. Вдруг когда-нибудь, когда мы оба уже будем пить нектар в тех Елисейских полях (а лучше бы подольше в этих и не нектар, а что-либо более знакомое и проверенное), вдруг это письмо будет напечатано, – кем? где? когда? Что скажет критика? Думаю, она удивится: почему И. А. Бунин точно огорчался от вопроса, писано ли им хоть что-либо с натуры? Мне казалось, что как бы замечательна ни была Ваша глазная память, Вы кое-что в русском пейзаже должны были записать на месте. Ведь так же делали и все великие художники: и пейзажисты, и портретисты, – писали с натуры, хотя у них зрительная память должна быть потрясающей. То же относится и к необычным, неожиданным народным выражениям, – я думал, что Вы их иногда записывали. Сколько ведь таких записей осталось от самых больших писателей. И Толстой записывал, как записывал он и другое, вроде тени орла на скале (для «Хаджи-Мурат»). Как бы то ни было, результатов Вы достигли изумительных, непревзойденных и как Вы их достигли, это ведь и не так важно. Зато меня чрезвычайно огорчило, что Вы себя считаете уже «откупавшимся»…

В это самое время готовилось англоязычное издание романа «Истоки». Алданов, видимо из суеверия, боясь сглазить, капризно пророчит в том же письме, этой своей книге провал у американского читателя, поскольку, мол,

американцам совершенно не интересны <император> Александр , народовольцы и т. д.

Чуть позже, в письме от 12 сентября 1947 года он также весьма критично оценивает свою новую остросюжетную публикацию:

Рассказ «Астролог» Вы напрасно хвалите в кредит. Я его испортил тем, что с самого начала взял какой-то неправильный, немного иронический тон. Итальянский мой рассказ будет, кажется, лучше. <…> Работаю очень много. Никогда, кажется, так много не читал и не писал. Это одна из причин, почему мне очень не хочется уезжать в Америку. Ницца – чудесное место.

Всегда, когда речь заходит о его беллетристике, Алданов в переписке с Буниным явно – хотя не исключено, что притворно (sic!) – выступает в роли робкого ученика, с трепетом жаждущего похвалы от своего Учителя. Бунину такая форма их общения на литературном поле явно импонировала, и он никогда не скупился на комплименты Алданову. Тот, в свою очередь, в долгу не оставался. Такого рода обмен комплиментам напоминает сюжет известной басни Ивана Крылова:

За что́ же, не боясь греха,
Кукушка хвалит Петуха?
За то, что хвалит он Кукушку.

Вот, например, переписка двух друзей 1950 года – см. [ЗВЕЕРС (II). С.: 160–162], [ГРИН. С.141, 142], по поводу алдановского литературного шедевра – романа «Истоки»: