Маркитант Его Величества

Османы надвигались на порядки австрийской армии грозовой тучей. Крики «Алла-а!.. Алла-а!!!» накатывались на солдат герцога волнами, и, казалось, ничто не может остановить этот страшный навал, подобный огромной морской волне, сметающей всё на своём пути. Но тут случилось непредвиденное: войска Карла Лотарингского вдруг нарушили строй и быстро поднялись на близлежащие высотки, заранее укреплённые и приготовленные к отражению атак! Нашлись там места и для орудий; артиллерийские позиции на холмах были приготовлены по всем правилам, с необходимым запасом пороха и ядер.

Турки опешили — это что же такое творится?! Они оказались в низинах, где многочисленным отрядам бейлербеев негде развернуться, а орудия австрийской армии с высоток начали разносить боевые порядки османской армии в пух и прах. Юрек оскалился — весёлая картина! Это был излюбленный стиль Карла Лотарингского — манёвр. Особенно герцог стал увлекаться маневренной стратегией, когда потерял обоз, висевший на армии тяжёлым грузом. Со снабжением, конечно, стало хуже, зато армия герцога превратилась в зубастого угря — руками не схватишь, а укусит обязательно.

Юрек перевёл взгляд на небольшой лагерь маркитантов с остатками обоза, спрятавшийся за холмом, где находился и его фургон, и ахнул он неприятной неожиданности. Один из отрядов конных акынджи каким-то образом умудрился обойти войско герцога с фланга (скорее всего, по глубокому яру, заросшему кустарниками) и напал на шатию-братию, состоящую из войсковых прихлебателей и мародёров. Удивительно, но нищие, калеки и уклоняющиеся от службы грабители вдруг проявили незаурядную храбрость. У многих было оружие, большей частью уворованное в арсенале, и они оказали акынджи ожесточённое сопротивление. Дрались с турками даже маркитантки.

Кульчицкий полетел вниз как птица. Любой ценой нужно спасти свой фургон! Он оставил его под присмотром Матушки Вилды, хотя там крутился и Драгош, но мародёру не было никакой веры, тем более что под досками, устилавшими низ фургона, Юрек хранил все свои деньги. Если он их потеряет, то о карьере негоцианта в славной Вене можно будет забыть. Маркитант Ежи Францишек Кульчицкий снова станет нищим, разве что свободным.

Но что такое свобода без денег? Он окажется в положении рыбы, которая сидит на кукане: и воды вдоволь, а значит, не задохнуться, но и радости от этого мало, потому как сорваться с кукана нет никакой возможности. А взаймы вряд ли кто даст, даже Младен Анастасиевич (к тому же серба ещё нужно найти). Время военное, когда жизнь человеческая не имеет никакой цены, и мало того, она может оборваться в любой момент. Вот «радость» будет кредитору...

Он подоспел вовремя. Двое конных турок наседали на Матушку Вилду, которая отмахивалась от них огромной сковородкой на длинной ручке. Наверное, ничего более подходящего она найти не успела, и теперь её жизнь висела на волоске.

С разбегу Юрек взлетел на круп коня турка, как орёл, напавший на куропатку. Полоснув османа ножом по горлу и сбросив тело под копыта, он выхватил из ножен карабелу (трофей от арамбаши гайдуков Ненада) и с диким воплем набросился на второго акынджи. Наверное, тот просто опешил, а может, испугался, увидев, как Юрек разобрался с его товарищем. Он попытался отбить удар Юрека, но как-то неуверенно, и на следующем замахе его голова покатилась к ногам Матушки Вилды. Неизвестно, чем закончилось бы сражение у остатков обоза, но тут на помощь маркитантам подоспел отряд драгун, и с акынджи вскоре было покончено.

Пока Юрек приходил в себя от боевого возбуждения, Матушка Вилда поймала второго коня и деловито сказала:

— Одна лошадь твоя, а другая моя. Это справедливо.

— Кто спорит... — отмахнулся Юрек.

— А ты, оказывается, совсем не трус... — Грубый голос маркитантки вдруг стал бархатным. — Здорово дерёшься. Спасибо, выручил. Я думала, что на этот раз пришла моя кончина. Очень тебе признательна. Теперь ты мой лучший друг.

Сказав это, она словно устыдилась временной слабости, нахмурилась и увела коня к своему фургону. Юрек слабо улыбнулся и позвал:

— Драгош! Где ты, сукин сын?

— Здесь я... — Валах вылез из-под фургона и начал отряхиваться.

— Вот и доверь тебе сторожить фургон. Почему не помог Матушке Вилде?

— Да она так размахалась своей сковородкой, что могла и меня нечаянно зашибить. Вот я и спрятался от греха подальше...

— Понятно. Как грабить крестьян, так ты в первых рядах, а как защитить своих товарищей, так тебя днём с огнём не найдёшь.

— Ну да, как только тебе нужно срочно что-нибудь достать, сразу зовёшь Драгоша, а если он решил спасти свою шкуру, так сразу стал нехорошим человеком, — с обидой ответил валах. — Между прочим, моя жизнь мне дорога, а Матушка Вилда всегда меня шпыняет, обзывает по-всякому. С какой стати я стану на её защиту? Кто она мне? Вот ежели бы ты был в опасности, тогда другое дело.

— И на том спасибо. Ладно, забыли. Готовь фургон. Скоро придётся драпать.

— Что, опять?!

— Ага. Похоже, будем отступать до самой Вены.

— Хорошенькое дельце... Думал поживиться чем-нибудь, когда турок разобьём, да видно не судьба.