Маркиза Бонапарта

Все убыстряя и убыстряя свое кружение, снег падал над Вильно. Приоткрыв глаза, маркиза видела вырисовывающиеся в ночной темноте неясные очертания соседних домов. Едва различимые струйки дыма над крышами принимали отблеск олова или серебра. Вдали поднимался силуэт колокольни собора. Луна, вышедшая из-за облаков, сияла позади собора, а в ее ажурном свете четко проступали и перила, и колоннада башни, и высокий крест, и уносящийся в ночное небо маленький флюгер. Все покрывал собой летящий снег…

Глава 10. Из Петербурга в Прованс

Завершив освобождение своей территории, русская армия отправилась в заграничный поход – спасать от Бонапарта трусливых европейских королей, взывавших о помощи к императору Александру. Война разгорелась с новой силой, но уже на землях Польши и Германии.

Всю зиму и раннюю весну 1813 года маркиза де Траиль провела в имении Кузьминки, расположенном на берегу Москвы-реки и принадлежащем княгине Анне Орловой. По соседству лежали прочие орловские владения – Калинка, Орловочка и та самая Олтуфьевка, в которой прежде проживала Луиза де Монтеспан с матушкой.

Имение Кузьминки находилось в стороне от мест военных действий и не пострадало в нашествие. Отправиться туда Анна предложила Анжелике после беседы с доктором Шлоссом, настоятельно рекомендовавшем маркизе длительный отдых – иначе он не ручается за здоровье мадам и даже за ее жизнь. Вместе с Анжеликой княгиня послала своего камердинера, хорошо говорившего по-французски, туда же из Петербурга она отписала вышколенную прислугу и опытного столичного медикуса.

– В Провансе сейчас вам находиться опасно, – уговаривала Анна маркизу, – война покатилась в Европу. Никто не знает, как будут развиваться события. Вы вполне рискуете оказаться на самом театре действий. Не забывайте, Австрия – совсем рядом. А она теперь бросает Наполеона и присоединяется к нашим войскам, несмотря даже на то, что ее эрц-герцогиня стала императрицей в Париже. Наверняка австрияки пойдут в Италию, на которую зарятся, и конечно же – через Прованс.

Доводы княгини показались маркизе резонными, и она согласилась. К тому же не покидать пока Россию ее просил Алексей, а это значило теперь для Анжелики очень много. При расставании в Вильно, он много и нежно целовал ее и обещал писать каждый день, или хотя бы через день. Она верила ему, и уезжала в Кузьминки с чувством покоя и счастья в сердце.

Господский дом в Кузьминках располагался на пригорке. Вся орловская усадьба на Москве-реке поразила Анжелику своей писаной зимней красотой. Выйдя из дормеза[30], она не могла налюбоваться на округу. Снежные утесы полыхали под заходящим солнцем нежно-фиолетовым огнем. За рекой высился зимний лес, обсыпанный снегом. Казалось, под тяжестью снижающегося светила он прогибался, а солнце тонуло в его бело-голубом и фиолетовом блеске, цепляясь алыми лучами за пустое небо, на котором в синей высоте уже проступали первые сильные звезды. В тишине отчетливо слышалось, как колотятся в лесу о стволы дятлы, добывая себе пропитание.

Жизнь в Кузьминках, сытая, спокойная, размеренная, быстро пошла на пользу Анжелике. Головные боли, мучившие ее с Тарутино, стали утихать, она почувствовала прилив энергии. По вечерам дворовые устраивали на Москве-реке катание на санях: от господского дома с пригорка – и прямиком на лед, кто дальше уедет. Закутавшись в соболиные меха, Анжелика с удовольствием наблюдала за ними, а потом, накопив силы и собравшись с духом, сама прокатилась не раз, ощутив восторг, как когда-то в детстве, в Провансе, во время первого круга по двору верхом на смирной маленькой лошадке.

Алексей сдержал обещание. Он писал ей часто. Едва ли не каждые три дня курьер привозил в Кузьминки его письма. С ними иногда попадали приписки от Дениса Давыдова, наставления Анны Алексеевны прислуге, а также по-немецки педантичные рекомендации доктора Шлосса. Из этих писем Анжелика узнавала о том, что гусары Анненкова и Давыдова по-прежнему под командой генерала Милорадовича идут в авангарде армии, что у Дрездена они малыми силами атаковали корпус маршала Даву и захватили город, за что обоим друзьям присвоили звания генерал-лейтенантов. Правда, у Давыдова потом эполеты отняли было, спутав его с кем-то, но, разобравшись, вернули.

Вьюжным, пасмурным выдался в Кузьминках день, когда прискакавший курьер привез сообщение о том, что недалеко от Дрездена скончался русский главнокомандующий Кутузов, а император Александр теперь принял командование армией на себя. Второй вестью, повергшей Анжелику в прежнее печальное состояние, стало сообщение о гибели бесстрашного и веселого Лешки Бурцева – он спас генерала Милорадовича, закрыв собой от разорвавшегося невдалеке ядра. О фельдмаршале Кутузове Анжелика скорбела, но о Лешке… О Лешке она плакала навзрыд несколько дней, не вставая с постели, и петербургский доктор, приставленный к маркизе княгиней Орловой, всерьез опасался возвращения к ней болезни.