Марксистская философия в XIX веке. Книга вторая (Развитие марксистской философии во второй половине XIX века)

После Парижской Коммуны «учение Маркса, – пишет Ленин, – одерживает полную победу и идет вширь… Диалектика истории такова, что теоретическая победа марксизма заставляет врагов его переодеваться марксистами» [2, т. 23, с. 2 – 3]. Характерными теперь становятся выступления ревизионистов и попытки, признав определенную оригинальность марксизма как политического учения и даже некоторую ценность его экономической теории, полностью обесценить его философское содержание. Материалистическая диалектика третируется как «пережиток гегельянщины», материалистическое понимание истории изображается его противниками в качестве вульгарного экономического материализма.

В связи с широким распространением в кругах буржуазных идеологов идеи об «отсутствии» собственной философии в марксизме его противники добавляют к прежним тенденциям борьбы с марксизмом новую тенденцию (второй этап), особенно отчетливо проявившуюся с последней четверти XIX в., – стремление «дополнить» марксизм какой-либо другой философией, выросшей на принципиально чуждой ему классовой основе (кантианство, махизм, позитивизм, механистический материализм и др.). Такие попытки предпринимаются даже со стороны некоторых теоретиков, считающих себя марксистами.

Третий этап борьбы марксизма с буржуазной философией по проблемам марксистского философского наследия наступает в связи с переходом капитализма в империалистическую стадию и общим кризисом буржуазного мировоззрения, особенно с победой Великой Октябрьской революции. Все возрастающее воздействие марксизма на умы людей, связанное с тем, что именно марксистская философия убедительно продемонстрировала действенные решения кардинальных проблем общественного развития, вызвало еще более ожесточенные атаки на марксистскую философию.

Для одной группы противников марксизма (например, позитивистов и др.) характерно традиционное глобальное неприятие марксизма и открыто враждебное отношение ко всем его принципам. Для другой группы – стремление «приспособить» марксизм, использовать те или иные его стороны или идеи (марксистское учение о социальной обусловленности познания, теорию отчуждения, учение об идеологии и др.), не принимая марксистскую философию в целом и ее материалистическую диалектику как душу марксизма, как «алгебру революции». Например, представители немецкой буржуазной социологии попытались не просто отвергнуть марксизм, а использовать отдельные его элементы в определенной их интерпретации и тем самым фальсификацию марксистской теории поднять с примитивного на изощренный уровень. Третья группа выдвигает лозунг «возврата к Марксу», призывает восстановить его «подлинный» метод. Эти «возвраты» особенно распространились после Октябрьской революции и всегда сопровождались обращением к чуждым философским течениям (гегельянство, прагматизм, феноменология, экзистенциализм, структурализм и др.). Причем именно эти течения в данных «возрождениях» метода Маркса оказывались центральными объектами всех манипуляций, с помощью которых марксизм пытаются соединить с чуждыми ему теориями, а действительное содержание марксистского философского наследия оставить при этом за бортом.

Антиленинский смысл подобных «возрождений» очевиден. Дискредитация ленинской трактовки философии Маркса как философии диалектического материализма служит антисоциалистическим целям дискредитации ленинизма как теоретической основы генеральной линии революционного движения. Эти замыслы не в последнюю очередь питают также так называемые «западный марксизм», «неомарксизм», «аутентичный марксизм» и т.п., где за основным лозунгом «назад к Марксу» скрывается неприятие теории и практики ленинизма, его трактовки марксистского философского наследия.

Характерная попытка соединения марксизма с экзистенциализмом, а отчасти и с неогегельянством и фрейдизмом (что оказало значительное влияние на ревизионизм) была предпринята представителями так называемой франкфуртской школы – М. Хоркхаймером, Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фроммом и др. В 20-х – начале 30-х годов XX в. они начали конструировать «антропологическую» версию марксовского философского наследия, основу которой составляло противопоставление истолкованных в духе идеалистического антропологизма ранних работ Маркса, в первую очередь неизвестных прежде сочинений «Экономическо-философских рукописей 1844 года» и «Немецкой идеологии», последующим работам Маркса и Энгельса, а также Ленина[69].