Марксизм: испытание будущим

В этом плане постмодернизм есть своеобразный «диагноз» нашего времени с его откровенной ложью верхов и пассивностью низов, с его постоянным извращением понятий истины, добра и красоты. В этом убеждаешься каждый раз, когда современные средства массовой информации и пропаганды в угоду своих хозяев называют, например, вооруженную агрессию крупнейшей сверхдержавы против небольшой азиатской страны «защитой демократических ценностей». Когда с трибуны ООН официальные представители этой сверхдержавы вводят в заблуждение мировое общественное мнение относительно подлинных причин такой агрессии. Когда постоянно отождествляются интернациональные ценности левых организаций с правыми взглядами националистов и неофашистов. Когда массовое движение антиглобалистов представляют как сборище хулиганов, бьющих витрины магазинов, не более того. Когда возводится в ранг высокой культуры сенсационные поделки и даже физиологические откровения известных представителей так называемого «современного искусства». На мой взгляд, относясь терпимо к подобным методам оболванивания людей, и даже поощряя их, современное общество начинает постепенно отрицать само себя, ибо оно не сможет долго существовать без использования подлинно научных понятий и всеобщих идеалов правды, справедливости, добра и красоты.

Постмодернисты часто называют себя «клиницистами» современной культуры. И они в определенной мере таковыми являются. Но, отождествив себя с этой культурой и ее болезнями, они не в состоянии их лечить. Поэтому правы те критики постмодернизма, которые не верят в «искренность» его идейных установок и деклараций. По их мнению, постмодернизм «не играет, он нас разыгрывает. Его улыбка - это маска. И верить ей нельзя»99.

Что же собой представляет современный постмодернизм как идеология? Каково его влияние на сознание людей и, в частности, на представителей художественной интеллигенции России?

На мой взгляд, постмодернизм есть идейное течение современной буржуазной мысли эпохи зарождения глобального капитализма и крушения советской модели реального социализма. Классический капитализм эпохи модерна рухнул, социализм в его тоталитарной, сталинской версии тоже «приказал долго жить». Одним словом, «все смешалась» и «перевернулось» в новом глобальном доме. Это смешение и переворачивание породило соответствующую идеологию: ею и стал постмодернизм. В этом смысле постмодернизм есть реакция на современный капитализм, где разрушены границы добра и зла, истины и заблуждения, прекрасного и безобразного.

На самом деле эти границы и критерии, конечно, существуют, но господствующая духовная элита буржуазного общества это не хочет замечать. Ей выгодно, когда говорят, что теория социализма устарела, что уже давно нет классов, эксплуатации, истины и справедливости. Отсюда многие сюжеты и тексты постмодернистов, которые философски обосновывают подобные утверждения. В действительности, конечно, продолжают существовать эксплуатация, классы и классовая борьба, стремление миллионов людей к справедливости, истине и красоте, однако все это постмодернизм объявляет устаревшими высказываниями (нарративами), лишенными содержания. Все течет, и в этом глобальном потоке социальной жизни нет ничего, за что можно было бы ухватиться: нет центра и периферии, нет высокого и низкого, даже смерть и жизнь являются истинами относительными, которыми можно пренебречь. Одним словом, все относительно в этом мире.

Откуда, например, возникла идея постмодернизма об устарелости и ложности больших нарративов? Думаю из реальной действительности. Например, долгое время считалась истиной сталинское высказывание «о полной и окончательной победе социализма» в СССР, но оно оказалось ложным. Ложными оказались и великие нарративы буржуазной эпохи модерна с его ценностями: Свобода, Равенство, Братство. В этом смысле постмодернизм по - своему «ухватил» реальность, но «ухватил» односторонне. В чем его гносеологический недостаток? В релятивизме. От того, что многие большие нарративы и ценности оказались ложью, вовсе не следует, что все нарративы и ценности есть ложь. От того, что многие идеологии оказались иллюзорными, вовсе не следует, что все идеологии есть ложь и иллюзия, как думают постмодернисты и подыгравшие им некоторые марксисты. Так, исходя из ложности «немецкой идеологии» младогегельянцев, вовсе не вытекает ложность марксистской идеологии, как думают некоторые отечественные критики «русского» марксизма.