Марсельская сказка

Мы оба понимали — поцелуй давно перешёл границы дозволенного. Его руки стиснули мою талию, а я в ответ всем телом прижалась к нему, чувствуя, как горячая истома разливается внизу живота. Я не могла представить, что в любую секунду это может закончиться, но целовала его, как в последний раз — глубоко, влажно, переплетая свой язык с его в этом чувственном и жарком танце. Это был истинный фейерверк всех самых противоречивых чувств, нет, извержение вулкана, когда обжигающая лава разливается внутри, посылая по всему твоему телу туманное марево, делая тебя почти бескостной, заставляя слиться с ним воедино.

Слиться с ним воедино…

— Эйла, я прошу тебя, останови меня… иначе… — сквозь поцелуй прошептал Реми, опуская свои ладони на мои бедра.

— Не смей.

Я прикусила его нижнюю губу и слегка толкнула крепкую грудь, заставляя Реми отступиться и шагнуть к дивану. Снова толчок — ещё один шаг в сторону дивана. И снова. Его голубые глаза пылали удивлением, восхищением, желанием, пока я так бессовестно на него наступала. Последний толчок ладонями в грудь, и он приземлился на диван, усмехаясь и откидываясь на спинку, позволяя мне усесться на его колени. Реми притянул меня ближе к себе за бёдра и вновь напал на мои губы — в этот раз танец вёл он. Так странно… мне почему-то безумно хотелось смеяться! Я улыбалась ему в губы, едва сдерживая рвущийся наружу хохот, но он, поглощенный страстью, этого не заметил. Наверное, думала я, отвечая на поцелуй, всё это из-за колокольчиков. Треклятых колокольчиков, звенящих в моей душе. Почему я чувствовала себя так? И почему это было так похоже на счастье, о котором все кругом говорят?

Хохотать больше не хотелось. Я поцеловала его глубже, чтобы затем скользнуть губами к его скулам, а следом и к шее, прикусывая горячую матовую кожу. Реми тихо и хрипло застонал, сжимая руками мои ягодицы, а затем и вовсе сбрасывая с моих плеч жакет, а после задирая это совершенно ненужное платье. Слегка отстранившись и встретившись с его пылающим взглядом, я приподнялась и сняла платье через голову, предоставляя ему обзор на полупрозрачную сорочку и горошины сосков, натягивающие ткань в районе груди. К ним он и припал губами, потянувшись ко мне, и я тихо ахнула, зарываясь пальцами в его густые волосы. Я так давно не испытывала этого и так давно никого не желала — настолько сильно, что вместе с истомой внизу живота пульсировала и боль.

— Ты не будешь жалеть об этом? — спросил он, подняв на меня взгляд.

— Нет, — тихо отозвалась я. Реми улыбнулся, наклонившись к моей груди, но, тихо выдохнув, я взяла его за подбородок и заставила встретиться со мной взглядом. — А ты? Ты не будешь жалеть?

— Нет, — его большой палец очертил контур моих приоткрытых и пульсирующих губ. — Это было бы сродни самоубийству.

После этих слов нас обоих окутал туман всепоглощающей страсти, какой-то совершенно дикой необходимости почувствовать друг друга здесь и сейчас. «Что же мы творим? Конечно, мы будем жалеть об этом!». Эти мысли растворились в тумане в тот же самый миг, когда он, расправившись с брюками и моим нижним бельём, наконец вошёл в меня. Я застонала, напрочь забыв о соседях и сосредоточившись лишь на этих ощущениях, этой эйфории, разрывающей меня на части и в то же время делая как никогда целостной, будто собирая частички моей души, частички сердца, что давно находились в раздрае. Сущее наслаждение… оно разливалось внутри меня с каждым толчком, глубоким и плавным, с каждым поцелуем Реми, с каждым его прикосновением. Я поднималась и опускалась на него, будто всегда знала этот ритм, всё было слишком идеально, даже… неправдоподобно. Закрывая глаза, я словно видела себя в темном сыром подвале водонапорной башни, но затем Реми увлекал меня в поцелуй, и все пережитые ужасы растворялись в этой всепоглощающей ласке, в чувстве абсолютной безопасности. С ним и не могло быть иначе. Я всегда балансировала на грани рядом с Реми, но никогда не срывалась в пропасть, никогда не падала в сплошную черноту, приводящую к гибели — только к удовольствию. И сегодня это падение настигло нас обоих.

Моё тело тонуло в сладостных судорогах, пока я прижималась к Реми, отдавая всю себя и всего его получая взамен. Ни с одним из обоих мужчин, с которыми я проводила ночи, я этого не чувствовала. Нечто иное, будто не с этой планеты, ощущение абсолютно интимное, запоминающееся надолго, может быть, навсегда, и наркотическое, заставляющее желать ещё и ещё. Я знала, прекрасно знала и чувствовала, что Реми испытывает тоже самое, и его потребность в моих губах в этот момент едва ли не заставила меня перешагнуть грань снова. Я крепко обняла его за шею, а он прижал меня к себе. Мы оба тяжело дышали, разорвав поцелуй, что теперь чувствовался иначе, и посмотрели друг другу в глаза.

Реми улыбался.

А мне снова хотелось смеяться. Неужели это снова они? Колокольчики?

Неужели я и правда чувствую это неслыханное и невиданное счастье?

Глава 25. Ирисовое поле