Марш Обреченных. Финал

— Не подавишься, сосунок? — с издевкой бросил ему Ийлют.

Кровь прильнула харзу в морду, звериный вопль бешенства слетел с оскала.

— Ты покойник, Аршит! — скачками Шахут мчался на Ийлюта.

Посланник Шиарра широко расставил ноги и опустил к земле руку с клинком, быстрый Шахут стремительно приближался, расстояние сокращалось. Горфуз чуть уклонился с дороги, Брутт отскочил полупрыжком, а Аршит замер на самом краешке песчаника.

Шахут скорый и неуловимый, несется на него вихрем с ятаганом над головой, семир Хафата целится в грудь Ийлюту. Толпа вопит и зверино ревет, их гам слышится даже в Нильфе, губернатор Ложич в панике подымает на ноги солдат, а Шахут маячит перед глазами и видит смерть подонка Аршита…

Но в последний миг посланник Шиарра резко отступает от края хребта, очень низко пригибается, пропускает над собой лезвие кривого клинка и, извернувшись с разворота, махом срезает ничего не сообразившему Шахуту головешку. Башка семира высоко подскакивает над хребтом, отделяется от бренного тела и, вращаясь, с подскоками на горбах, скачет в орущую от азарта толпу. Ореол карминовых капель оседает на исохшуюся землю, смешиваясь с песком и известью. Тело с конвульсиями заваливается и катится по откосу, семир оборачивается к застывшим в обомлении Брутту и Горфузу, растерявшийся Улюн замедляется за их спинами, не особо решаясь на подвиг. После гибели Шахута идея схватиться с Аршитом ему кажется совсем бесперспективной. Семир Ийлют хорошенько помнил, что в жизни Улюн был и до конца своей жизни останется трусом. Паршивой овцой!

— Ну, кто еще хочет своей смерти? Давайте! — сквозь прорези маски он великолепно читал ихний страх, неуверенность и слабость. Сопляки!

Свист древка! Жало наконечника! Он едва успевает увернуться от летящего в него копья, под ногами опасно слетает вниз песок и известь. Аршит выплевывает проклятия и ругательства — ищет взором новых врагов. Орзанн и Аш-Огран, ну естественно, кто б еще замахнулся после этих боягузов бросить ему вызов. Только они!..

Тут же оживает, словно от дремоты, Горфуз с Бруттом — маски полусорваны и держатся на одиноких петлях, жажда мести и сведения счетов рвет их вперед.

Аршит снова волчком крутится на пятаке, ему бы хоть немного простора, места, где развернуться и толково встретить гаденышей, усомнившихся в святости его слов. Ну да ладно. Тяжело ему — тяжело и им. Придется врагу наступать на него по одному. Тесниться на хребте. Прелесть! Уже по склону взбираются в край взбешенные и обезбашенные Орзанн и Аш-Огран — пылающие ненавистью. Подходите-подходите! Он готов к смерти во имя веры, а — вы?

— Мы никогда не пойдем за тобой! Ты ведешь нас на верную смерть! — рычит Горфуз, взявший себя в руки.

Аршит посылает ему в морду плевок.

— Ублюдок!!

— За Шахута, собака, ответишь! — в свою очередь волает Брутт Айрун.

— Идите, сыновья шлюх, да умрите! — издевается над ними посланник Шиарра.

Ятаганы засвистели. Возобновилась, смертоносная пляска стали. Выпады и вольты. Горфуз совсем спятил. Рубится размашисто, и не стесняясь в движениях: Аршит только успевает уклоняться и отбиваться, сабля звенит и блестит в лучах заходящего солнца. Ийлют уже не верит, что ему удастся устоять, закрепится на жалком козырьке. От зигзагов ятагана уже некуда деваться, Горфуз теснит его к краю крутого слета, — иметь бы крылья! — как у ястреба или противного падальщика-вархана — единственный шанс остаться в живых, если не стать добычей зорких стрелков. Брутт затерялся за спиной Горфуза, не решаясь прийти на помощь собрату, ждет, когда два семира: Орзанн и Аш-Огран, наконец, преодолеют крутые камни и не окажутся на самой вершине.

— Падаль! Ты сейчас точно умрешь! Ответишь за Гилая и Ирзана! Ответишь за всех, кого увел на верную смерть! — неожиданно выпалил обвинения Горфуз. Пасть его щерилась, обнажая влажные клыки.

Да как он меня смеет обвинять? Щенок!

— Загреб все золото и морочишь всем голову! Сделал из себя праведника, подонок! Назвался посланником…

Полотно ярости накрыло глаза Ийлюту — теперь вывели из себя, его! Он, дико вопя, бросается вперед, ятаган цепляет его руку, боль отдается в мозгу, но Аршита уже не остановить, не остановить его и мчавшим на подмогу семирам. Сабля наполовину впивается в грудную клетку неверному Горфузу, пронзает насквозь. Глазища Горфуза распахиваются от ужаса, смерть вгрызается в него когтями, унося сознание в небеса. В цитадель Шиарра. Горфуз шипя, заваливается, Аршиту не удается отбросить его тяжелеющее тело, сперва Брутт, а затем и подкрепление налетают на посланника смерчами, сбивают с ног.

— Убийца!

— Предатель харзов!