Маршал Конев

— Понимать-то я понимаю, — ответил Крайнюков. — Но командующий очень занят. На фронте, вы знаете, сложная обстановка, предстоят важные решения.

— А я об этом и говорю, — настаивал корреспондент. — О том же и пекусь. Ведь они, эти решения, важны не только для командующего, но и для всех воинов, для всех войск, а значит, и для нашей фронтовой газеты.

— Не знаю, право, — засомневался Крайнюков. — Думаю, что на этот раз маршал просто выдворит вас, чтоб не мешали. Да и мне, признаться, попадёт за посредничество.

— Вы меня только сведите с ним, — умолял Барсунов. — Сделайте так, чтобы я попался ему на глаза. А там мы с ним договоримся.

—Лу коли так, пожалуй, сведу, — с улыбкой проговорил Крайнюков.

Конев, как и предполагал Крайнюков, не захотел говорить с корреспондентом, но тот уже вошёл в его землянку.

— Не до газетчиков мне сейчас, — с горячностью в голосе сказал он Барсунову. — Тут не знаешь, где найти силы, чтобы противодействовать атакам противника, а ты...

— Товарищ Маршал Советского Союза! — с какой-то даже радостью в голосе воскликнул корреспондент. — Так ведь и я о том же: как лучше использовать против врага силу газетного слова. Это ж вам будет такая действенная поддержка. Ваш резерв, можно сказать, в борьбе с контратакующими...

— Что-что? — Конев из-под насупленных бровей строго посмотрел на корреспондента. — Сила газетного слова, говоришь? Резерв? Да, да, конечно, — уже мягче сказал он. — Задавай свои вопросы. Только короче.

— Два слова, — заторопился Барсунов. — Что сейчас самое главное для бойца, товарищ маршал?

— Самое главное? — переспросил Конев и тут же ответил: — Борьба с танками. Надо сокрушить контратакующие немецкие силы, и тогда операция будет развиваться успешно. А в некоторых наших артиллерийских и стрелковых подразделениях, особенно там, где много молодых бойцов из пополнения, появляется танкобоязнь. У нас же достаточно всякой артиллерии, да и других чисто пехотных средств борьбы с танками: противотанковые ружья, гранаты, бутылки с горючей смесью. Надо их только умело использовать. И примеров такой борьбы с танками достаточно. Вот и напиши об этом доходчиво. Я бы сам мог назвать эти примеры, но у меня действительно нет для этого времени. Вот Константин Васильевич тебе в этом поможет.

— Да, конечно, — сказал Крайнюков.

— Всё! — словно отрубил Конев и повернулся к лежавшей на столе карте. — Действуй!

— Слушаюсь, товарищ маршал. Желаю успеха. Когда Барсунов проходил мимо Крайнюкова, тот тихо посоветовал ему:

— Факты возьмите у начальника политуправления генерала Шатилова из политдонесений или из оперативных сводок в штабе.

— Спасибо, — кивнул улыбающийся корреспондент. — Их и у меня в блокноте немало.

После того как корреспондент ушёл, Конев сказал Крайнюкову:

—Очень уж настырный этот майор.

— Хороший, между прочим, журналист, знающий своё дело. Очень расторопный и смелый, — ответил Крайнюков. — Об общем деле ведь печётся...

— Ну ладно, отвлёк он меня. Пока идёт Соколовский, давай подумаем, какие силы можно выставить ещё, чтобы остановить немецкие танки.

Оба склонились над картой.

Через некоторое время майор Барсунов снова встретился с Крайнюковым, выходившим от командующего фронтом.

— Товарищ генерал! — устремился он к нему.

— Что такое? — недовольно отозвался Крайнюков.

— Выручите, пожалуйста, ещё раз» Материал готов. Хотелось бы успеть в очередной номер. Подбросьте на машине до телеграфа! Далеко до него добираться, а транспорта туда никакого нет.

Крайнюков и на этот раз помог корреспонденту. Он подозвал шагавшего сзади порученца, распорядился:

— Подвезите майора до узла связи и быстро возвращайтесь — поедем в войска.

Никто, кажется, так не любил танковые войска, как генерал Павел Семёнович Рыбалко. Перед самой войной он работал преподавателем в высшем военно-учебном заведении. На фронт прибыл в должности заместителя командующего объединением. Затем командовал 3-й танковой армией, которая с 1943 года стала гвардейской. Во главе этой армии генерал Рыбалко участвовал в боях на Курской дуге, на Днепре и Правобережной Украине. И вот теперь его армия находится в резерве 1-го Украинского фронта, ждёт приказа маршала Конева о вступлении в бой по развитию Львовско-Сандомирской операции.

Иван Степанович хорошо знал Рыбалко, ценил его исключительное мужество. В боях он, как правило, руководил подчинёнными ему частями из открытого люка танка или из «Виллиса», на котором находилась радиостанция. Во всяком случае, Рыбалко всегда стремился видеть поле сражения своими глазами, чтобы при необходимости тут же оказать влияние на ход боевых действий. Он также считал незыблемым правилом располагать свой командный пункт как можно ближе к позициям противника. Только при этом условии генерал имел возможность правильно оценивать положение дел и принимать наиболее эффективные решения.