Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Поэтому серьезное сопротивление ветераны итальянских кампаний встретили только на подходах к Каиру. И здесь под сенью пирамид наполеоновские теории ведения современной войны столкнулись с красивой, но устаревшей практикой восточной кавалерии. Мамелюки с громовым криком обрушились на шесть плотно выстроенных каре пехоты, и те из них, кто сразу не свалился под залпом прицельного огня французов, были рассеяны и отогнаны в южном и западном направлениях блистательными контратаками конницы Мюрата. Многие из них были перебиты, а еще больше утонуло в Ниле при попытке спастись. В это время сын трактирщика находился в немилости. Наполеон не забыл его промедления под стенами Мантуи, но в Битве у пирамид его работа, если так можно выразиться, была безупречной, и он сделался кумиром кавалерии. По окончании битвы снова настал черед пехотинцев. Они не нашли в Каире ожидаемой добычи и поэтому отправились к Нилу на рыбалку, причем удочками им служили их штыки. Время от времени они вылавливали мертвого мамелюка, ценности которого в виде золота, серебра и драгоценных камней (в среднем на сумму в 10 тысяч франков) были обычно зашиты в специальный пояс. Рыбалка оказалась весьма доходным занятием.

Французы вступили в Каир 21 июля. А в ночь на 1 августа на александрийский рейд вошел Нельсон и дотла сжег французский флот: линейные корабли, фрегаты, корветы и транспорты. Это не было просто поражение на море — это была катастрофа первостепенного значения. Одним ударом победоносная армия была превращена в орду отверженных, не имеющих из-за английской блокады никаких средств ни вернуться во Францию, ни получить подкрепления и припасы. Одним из первых, кто почувствовал всю тяжесть трагедии, оказался начальник штаба Бертье. Прежде всего, Бертье никогда не хотелось отправляться в Египет. Эта страна находилась слишком далеко от мест, часто посещаемых мадам де Висконти. Он мог потерпеть абсолютное отсутствие какой-либо разведывательной информации, но мысль, что письма его обожаемой подруги перлюстрируются и над ними потешаются в каютах английских фрегатов, выводила его из себя. Два или три французских корабля избежали общей участи и были пришвартованы у самого берега. Это была единственная надежда той части армии, которая должна была вернуться домой. Бертье, мучимый невыносимой сердечной тоской, начал осаждать главнокомандующего просьбами отпустить его из Египта и проявил при этом такую настойчивость, что Наполеон наконец вручил ему паспорт и дал разрешение на отъезд. Прощаясь, Бонапарт холодно заявил, что жалобы Бертье настолько претят ему, что он просто счастлив отказаться от его услуг. Кроме того, Наполеон заметил, что, хотя некоторые частные лица могут приходить в отчаяние, он, главнокомандующий, совершенно убежден в успешном исходе кампании и намерен пройти через Синайскую пустыню, затем по берегу Палестины, через Малую Азию и вплоть до самой Франции по сухопутью. Более того, он может даже основать новую Восточную империю и никогда больше не возвращаться в Европу.

Бертье ломал руки. Было ясно, что ему предстоит принять «решение жизни». Если он воспользуется паспортом, то Наполеон вскоре найдет и обучит нового начальника штаба, а если новый фаворит сумеет прорвать блокаду и пробиться во Францию, то он, Бертье, утратит какие-либо шансы рассчитывать на репутацию одного из величайших начальников штаба своего века. Верх взяла любовь Бертье к корсиканцу, и он бросил паспорт наземь. Наполеон тотчас же обнял его, и они вместе принялись разрабатывать план марша на Яффу.

Бертье оказался не единственным брюзгой. Чарующий Восток обманул надежды почти всех офицеров; они стали склонными к ссорам, раздражительными. У Бессьера опять случились неприятности из-за участия в одной из дуэлей в качестве секунданта. Когда Наполеон случайно услышал, как несколько офицеров ссорятся между собой, он потерял свою обычную выдержку, потрясая кулаком, ворвался в центр группы и зарычал на одного из офицеров: «В вас пять футов и десять дюймов росту, но я с вами управлюсь!»

Бертье, примирившийся с потерей общества мадам де Висконти, максимально компенсировал ее физическое отсутствие. Он воздвиг ее алтарь в своей палатке! Бурьен, мрачный и педантичный адъютант Наполеона, был ошеломлен, когда, заглянув однажды вечером к начальнику штаба, застал его коленопреклоненным перед портретом дамы сердца. Адъютант скромно кашлянул, но Бертье даже не пошевелился, и совершенно изумленный Бурьен тихо вышел из палатки, оставив странного маленького офицера наедине с предметом его поклонения.