Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Сам же Ланн чувствовал себя в Португалии вполне уютно. В Лиссабоне также пребывал полномочный посол Англии, и Ланн вымещал на нем свою ненависть к англичанам, иногда приказывая обгонять посольскую карету с таким расчетом, чтобы свалить этот экипаж в канаву. В промежутках между сеансами бряцания саблей и жуткими каретными гонками он нашел себе новую жену, чтобы заменить ту леди, которая изменила ему, пока он воевал в Египте. Новая мадам Ланн была весьма очаровательной особой, любимой всеми, кто ее знал. Впоследствии она выступит в нашем рассказе в роли компаньонки второй жены императора.

Кое-кто из будущих маршалов приближался к возрасту, в котором большинство профессиональных военных подумывают об отставке. Келлерману исполнилось шестьдесят пять лет, а Серюрье было около шестидесяти. В армии они послужили уже столько, сколько им того хотелось, и предвкушали впереди тихую, спокойную жизнь в своих имениях. Когда в мае 1804 года был учрежден институт маршальства, имена этих бывших королевских офицеров, а также бывшего гренадера Периньона и бывшего старшего сержанта Лефевра уже были занесены в список потенциальных отставников, хотя Периньону было всего пятьдесят, а Лефевру — на год меньше. Двум другим генералам, которым также предстояло стать маршалами империи, было за пятьдесят. Это — начальник наполеоновского штаба Бертье и сын адвоката Монси, который столько раз убегал в армию и был спасаем от нее своими многострадальными родителями. Однако никто из них в отставку уволен не был.

Бертье прослужил еще добрых десять лет, играя ведущую роль в каждой важной кампании. Монси, честный, трудолюбивый малый, продолжал служить до тех пор, пока не превратился в Испании в абсолютного осла; его отправили домой с приказом переодеться в домашние шлепанцы.

Остальным предстояло длительное время активной деятельности. За время короткого Амьенского мира, когда Европа утихомирилась в первый раз с тех пор, как emigres пошли на Париж, сотни состоятельных английских туристов смогли посетить столицу Франции и сравнить импозантную внешность и великолепную солдатскую выправку будущих маршалов с болезненным, не очень презентабельным на вид человеком, которого те называли Хозяином. Однако все эти путешественники вскоре должны были или убраться в Лондон, или же на многие и скучные годы оказаться на положении интернированных лиц, поскольку зыбкий Амьенский мир не мог длиться долго. Вскоре на высотах над портами Ла-Манша снова запели трубы, и 200 тысяч человек начали подготовку к высадке на берегах Кента и Суссекса. К середине лета была создана мощная военная сила, вошедшая в историю под именем Великой армии. Она состояла из семи корпусов и была сформирована из людей с огромным военным опытом, ведомых самыми прославленными полководцами современности.

Война с Англией снова началась в мае 1803 года, и девять будущих маршалов приняли командование корпусами Армии океанского побережья. Это были Бернадот, только что с триумфом вернувшийся из Вандеи, Мармон, расположившийся в Голландии, Даву — в области Дюнкерка, Сульт и Ланн — в области Булони и Ней — в области Монмирайля (где через сто лет Хэйг[17] поведет английские войска на бойню во Фландрии) и Ожеро — в области Бреста. Они командовали соответственно Первым, Вторым, Третьим, Четвертым, Пятым, Шестым и Седьмым корпусами. Бессьер командовал Консульской гвардией (позднее она стала называться Императорской), а Мюрат — кавалерией.

А затем начался кратковременный период блеска, роскоши, великолепия, предвещавший вручение главнокомандующему наследственной власти. Устраивались балы, концерты и маскарады, вознаграждающие генералов за недели интенсивной работы по подготовке войск в лагерях. По своим безрассудным тратам на военную форму Мюрат превзошел самого Ланна. За один-единственный год на мундиры, плащи и всяческие галуны и нашивки, на личное снаряжение он истратил добрую сотню тысяч франков. Как говорят, Леже, его личный портной, шивший также и для большого любителя одеться щеголя Бертье, заработал за двенадцать месяцев около полумиллиона франков чистой прибыли. Наполеон же весьма неодобрительно смотрел на всю эту роскошь. Сам он носил самый обычный мундир и однажды привел в ярость Леже, этого ярого борца за безупречность в одежде, попросив его поставить заплатку на свои поношенные панталоны. Для профессиональной гордости Леже это было равносильно пощечине. Он скорее вообще уйдет в отставку, заявил Леже первому консулу. Наполеон поворчал и заказал себе новую пару панталон.

19 мая 1804 года был опубликован декрет, которого ждала вся армия. Восемнадцать популярных генералов назначались маршалами Франции, четверо из них считались почетными, а остальные — действительными.