Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики

Поэтому урана «Сису» приобрел немного, но вдоволь отборного мяса и прочих деликатесов. Семья всегда стремилась иметь на своем столе изысканную пищу; сейчас в трюмы корабля было загружено гораздо больше продовольствия, чем мог съесть экипаж, однако этими лакомствами можно было похвастаться на встрече.

За остальное планета расплатилась тритием и дейтерием. Первоначально построенная здесь фабрика водородных изотопов предназначалась для нужд кораблей Гегемонии, однако продукции фабрики хватало всем. В последний раз «Сису» заправлялся на Джаббале, так как лозианские корабли приводятся в движение другими ядерными реакциями.

Несколько раз Торби вместе с отцом выходил в порт Нью-Мельбурн. Здесь был в ходу английский Системы; Крауза знал этот язык, но местные фраки проглатывали окончания и растягивали гласные, так что капитан понимал едва ли половину. Но для Торби в местном произношении не было ничего странного, – казалось, будто он уже слышал когда-то такое. Поэтому Крауза брал его с собой в качестве переводчика.

В этот день им предстояло завершить сделку по приобретению топлива, для чего требовалось подписать разрешение на частную сделку. Затем подписанные документы следовало заверить в Центральном банке и отвезти на топливную фабрику. После того как на всех бумагах появились печати и были внесены необходимые суммы, капитан сел поболтать с директором. Крауза умел держать себя с фраки на равных и дружелюбно, ничем не показывая, что их разделяет колоссальная социальная пропасть.

Пока они болтали, Торби мучился сомнениями. Директор рассказывал о Вуламурре:

– Любой толковый мужик с крепкими руками и головой, способный держать ушки на макушке, может отправиться в незаселенный район, получить землю и ковать свое счастье.

– Вне всякого сомнения, – согласился капитан. – Я видел ваш мясной скот. Эти животные просто великолепны.

Торби тоже согласился. Быть может, на Вуламурре не хватало асфальта, театров и водопровода, но возможностей на планете было через край. Кроме того, это был симпатичный приятный мир, в котором витал дух свободы. Доктор Мейдер словно бы именно его имела в виду, когда советовала: «…дождись, когда корабль опустится на планету, где царят свобода, демократия и гуманизм и беги отсюда прочь!»

Жизнь на «Сису» в последнее время стала более приятной, хотя теперь он лучше осознавал всеобъемлющее, всеподчиняющее воздействие семьи на его личную жизнь. Юноше даже начинало нравиться быть актером; сцена оказалась презабавным местом; он даже научился обниматься так, что на лице бабушки появлялась улыбка. Помимо прочего, хотя все происходило лишь на сцене, обнимать Лоан было очень приятно. Она целовала его и шептала: «Мой муж! Мой благородный муж! Мы вместе покорим Галактику!»

От ее слов у Торби мурашки пробегали по телу. Он считал, что Лоан – великолепная актриса.

Они очень подружились. Лоан было любопытно узнать, чем занимается бортовой стрелок, и как-то раз под бдительным присмотром двоюродной бабушки Торы юноша устроил ей экскурсию в компьютерную.

На лице девушки появилось восхитительное выражение замешательства.

– Что такое N-пространство? Мы видим глазами длину, ширину, толщину… неужели могут быть и иные измерения?

– Давай обратимся к логике. Ты ощущаешь четыре измерения… те три, о которых ты уже говорила, плюс четвертое – время. Его ты не видишь, но измерить можешь.

– Да, но при чем здесь логика?

– Сейчас поймешь. Что такое точка? Это некое место в пространстве. Но представь себе, что нет никакого пространства, даже четырех обычных измерений. Пространства нет. Можно ли в таких условиях представить себе точку?

– Я как раз об этом думаю.

– Об этом нельзя даже думать, не думая одновременно о пространстве. Если ты представляешь себе точку, то думаешь о том, что она расположена в каком-то конкретном месте. Скажем, ты выбираешь линию и представляешь себе точку на этой линии. В общем, точка – это какое-то определенное место, и, если это место некуда поместить, точка обращается в ничто. Понимаешь?

– Послушайте, дети, – вмешалась двоюродная бабушка Тора. – Нельзя ли продолжить ваш разговор где-нибудь в другом месте? У меня ноги устали.

– Простите, двоюродная бабушка Тора. Обопритесь на мою руку.

Беседу продолжили в кают-компании.

– Так ты уяснила себе, что для существования точки нужна линия?

– Кажется, да. Если у точки нет возможности где-то находиться, ее нет вообще.

– А теперь подумаем о линии. Ты согласна с тем, что она не может существовать без поверхности?

– О, это уже сложнее.

– Но если ты сумеешь это себе представить, то справишься и с остальным. Линия – это упорядоченная последовательность точек. Но откуда берется порядок? Оттого что линия лежит на поверхности. Если линия не принадлежит никакой поверхности, она просто схлопывается в саму себя. У линии ведь нет ширины. Ты даже не увидела бы, что она схлопнулась, ведь тебе не с чем ее сравнить. Потому что если ее точки не расположены в «упорядоченной последовательности», то, значит, все они одинаково близки друг к другу. Это не линия, а полный хаос. Понимаешь?

– С трудом.