Марсианка

— По крайней мере, я узнала, что это такое. Поняла, что от меня и моей работы зависят другие люди. Правда, я лишний раз убедилась, что строгий рабочий график и стабильный заработок не для меня. Вдохновение не приходит по заказу. Одно дело — открытки и совсем другое — настоящая живопись.

— Бетти, кстати, ты меня очень удивила, — перебил ее Ричард.

— Почему?

— Недавно я с трудом узнал твои открытки среди множества других. Раньше ты изображала забавных карапузов и карикатурных персонажей: обжор, пьянчужек, модниц, кокеток и им подобных. А теперь я обнаружил на карточках свою собственную сестру. Стройная рыжеволосая красотка в самых разнообразных комических ситуациях. С чего это? Решила прославить себя напоследок?

Беатрис рассмеялась.

— Может быть, и так. На самом деле это было спонтанное решение, которое мне почему-то показалось забавным. А почему бы и нет? — подумала я. Изображают же себя художники на автопортретах. А я, без ложной скромности, обладаю незаурядной внешностью. К тому же, возможно, ты и прав. Работать в издательстве мне осталось всего несколько дней, почему бы не воспользоваться последней возможностью выставить себя на всеобщее обозрение?

Брат и сестра дружно рассмеялись.

— Надеюсь, ты не вздумаешь нарисовать и нас с Моникой? Не хотелось бы получить на Рождество открытку от клиента, на которой его адвокат был бы изображен на ночном горшке.

— А что, неплохая идея, — со смехом ответила Беатрис.

— Если ты оставишь работу, значит, сможешь больше времени уделять детской? — с надеждой спросил Ричард.

Беатрис улыбнулась. До чего же ее брат умилителен в своей тактичности и предупредительности!

— Можешь не сомневаться: я буду проводить в твоем доме все свободное время.

— Кстати, у меня для тебя еще один сюрприз. Надеюсь, он придется тебе по вкусу. На днях я совершенно случайно встретил старого приятеля, который собирается переезжать в Канаду. Так вот его квартира расположена в пяти минутах ходьбы от нашего с Моникой дома. Так как он спешит с продажей, то он согласился на мою цену.

— Уж не хочешь ли ты сказать… — Беатрис не могла поверить в то, что у нее наконец-то появится собственное жилье.

— Да, надеюсь, ты не станешь сердиться, но я уже договорился с Колином. От тебя требуется только подпись на договоре, и буквально через пару дней ты станешь владелицей шикарной квартиры.

— Через пару дней? — Беатрис внезапно помрачнела. — Но, Ричард, боюсь, что я не смогу в столь короткий срок добыть необходимую сумму. Я и так еще не расплатилась с тобой за Миро. Конечно, музей заплатил мне за картины довольно крупную сумму, но, во-первых, на мой счет она будет переводиться частями. А во-вторых, вряд ли этих денег хватит даже на оплату одной гостиной.

Ричард снисходительно улыбнулся. Словно маленькая дочка спросила его, откуда берутся дети.

— Бетти, я уже расплатился с Колином.

— Что?!

— То, что ты слышала, сестренка. Квартира — твоя. Не мог же я допустить, чтобы ты и дальше продолжала ютиться в своей мастерской и дышать красками и растворителями? Я решил, что так будет удобнее для всех нас. Ты сможешь приходить к нам в гости в любое время. Кроме того, в том же доме есть светлая мансарда, ничем не хуже, чем та, в которой находится твоя мастерская. Правда, я с трудом представляю себе, как перетащить все твои холсты и краски.

— Но, Ричи, я смогу рассчитаться по долгам не раньше, чем через несколько лет! Да и то в том случае, если мои дела пойдут в гору и коллекционеры бросятся скупать мои полотна.

— Что ж, придется назначить тебе бешеные проценты, — с улыбкой сказал Ричард. — Должен же я что-то иметь со своей сестры-миллионерши.

Беатрис показала брату язык. Она с самого детства дразнила так Ричарда, когда желала показать, что нисколько не боится его угроз и строгих замечаний.

— Беатрис, мне так жаль, что ты решила покинуть нас. Конечно, нельзя сказать, что мы с тобой стали настоящими подругами, но…

Клотильда Грехт, в течение двух лет делившая рабочий кабинет с Беатрис, протянула ей серебристый сверток.

— Что это? — удивилась Беатрис.

Уж от кого-кого, а от Клотильды она не ожидала подобных нежностей и проявления внимания. То, что они не стали лучшими подругами, — мягко сказано. Правильнее было бы сказать, что они, слава богу, ни разу не вцепились друг другу в горло. Любое предложение Беатрис вызывало у напарницы протест. Причем ни о каком компромиссе не могло быть и речи. Едва Беатрис пыталась уладить конфликт, попытавшись найти приемлемое для обоих решение, как Клотильда становилась в горделивую позу и заявляла, что «с ее стажем и опытом работы слушать какую-то выскочку — непозволительная роскошь». И вдруг на корпоративной вечеринке, устроенной по поводу ухода Беатрис, Клотильда решила выразить свое восхищение талантом теперь уже бывшей коллеги.

— Это, — Клотильда смущенно опустила глаза, — маленький презент самой оригинальной художнице из всех, что встречались мне в жизни. Возьми, Беатрис, и поверь: я дарю его тебе от чистого сердца.