Марсианская роза

Интересно, откуда он мою кличку узнал? Я ведь ему не представлялся, о своей судимости не пел, я в темную хотел на Марсе отсидеться. Выходит, у них тут своя почта. Или кто-то из братков по Мангышлакской зоне вместе со мной на Марсе оказался и признал меня. Я ведь вел себя правильно и бит был не раз, но ни под кого не лег, прожил фраером — вроде и не бродяга, но и не мужик, свою линию гнул, за то определенное уважение получил.

Гена Бык выжидающе смотрел на меня, а я тоже не торопился падать к нему в объятья.

— Поговорим? — мрачнея на глазах, спросил Бык и одним глотком наполовину осушил бокал.

— С правильным человеком почему не поговорить? — ни к чему не обязывающим вопросом ответил я. — У тебя, блин, претензии ко мне или предложения?

3. АЛЬФРЕД СЕЙГУД, ВСЕ ЕЩЕ ТЕМНАЯ ЛОШАДКА

Марс…

Несколько дней я не мог привыкнуть к тому, что нахожусь на планете, о которой было написано так много. Иногда я выходил в обзорный зал и смотрел на открывающуюся пустыню, величавый пик Олимпа, уходящий в космическое пространство. Рядом с ним остальные горки и скалы казались холмиками, темные звездные небеса. Над пустыней и горами темнело фиолетовое небо, на котором звезды не исчезали даже днем. Сезон ветров прошел, но воздушные верхние течения еще продолжали свое действие. В результате на небе вперемешку появлялись синие и желтые тучки, изредка высоко в стратосфере серебрились перистые облака.

Неподалеку от купола на ржавых песчаных барханах всегда сидело несколько семилапок. Они могли сидеть часами, при свете неяркого солнца похожие на бронзовые изваяния. Не знаю, чего они могли ожидать, что-либо давать им было категорически запрещено, как и вывозить в пустыню любой мусор из куполов. Чего они ждали от людей?

Удивительные создания, пустыня была неласкова к ним, очень неласкова. Жесткая марсианская трава появлялась в разгар совсем нежаркого марсианского лета и только в ложбинах, тогда, говорят, семилапки усеивали эти впадины и жадно насыщались. Еще бы, им предстояло набрать жир за это короткое время так, чтобы его хватило на длинный марсианский год. К следующему лету они уже выглядели бурдюками, из которого вылили воду. Я разговаривал с МакКлареном, который длительное время изучал этих обитателей Марса, так он мне сказал, что если бы человек научился так использовать энергию, заключенную в его собственных жирах, потребление пищи на Земле по самым скромным подсчетам сократилось бы на четверть.

Семилапки были абсолютно неагрессивны, они являлись единственными крупными представителями животного мира Марса. Были еще какие-то водяные тараканы, которые водились в горячих гейзерах на полюсах, какое-то подобие рыб, которые этими тараканами питались, но для обывателя Марс был безжизненным и потому являлся потенциальной колонией землян. Мне такое отношение к окружающему миру не нравилось. Плохо, когда человек везде чувствует себя хозяином. По сути дела он является захватчиком, высокомерно относящимся ко всему окружающему. Постепенно такое положение могло укорениться в психологии человека, и тогда при встрече с разумом, а я считал, что такая встреча неизбежна и уже близка, ничего хорошего от такого столкновения ждать не приходилось. Все кончилось бы кровью, ибо человек и себе подобных постарался бы подмять под себя. А как же — хозяин Вселенной! Он бы и на Марсе яблони посадил, а все пустыни превратил в пастбища для баранов и овец.

Сегодня я смотрел, как из распахнувшихся ворот выползает грузовоз на воздушной подушке. Сейчас он уйдет в пустыню, там, где находится хранилище отходов жизнедеятельности куполов. Разгрузится, косморабочие обработают мусор, уничтожив все возможные следы жизни земного происхождения, спрессуют остатки, которые невозможно уничтожить полностью, в небольшие блоки, зальют их расплавленным стеклом, а потом все это захоронят под толщами песка, чтобы исключить возможное влияние на местные условия жизни. Все это, конечно, правильно, раз гадишь, надо обязательно убрать за собой. Неправильным было другое — отношение человека к Вселенной и его оценка своей роли в ней.