Марсианская роза

Вот что мы оставим на Марсе, если когда-то придется с него уходить, — пустые купола и спрессованное дерьмо. И не только на Марсе, а везде, куда мы уже ступили и куда нам еще только предстоит ступить. Мы и Землю в свое время загадили: под Красноярском в России до сих пор контейнеры с остекленными радиоактивными отходами стоят, на островах в Тихом океане, где американцы и французы испытания проводили своих устройств, такие неуправляемые мутации идут, что ученый мир за голову хватается. Да что там говорить, мы производим на Земле столько мусора, что с ним мусороперерабатывающие заводы не справляются. А после применения Пакистаном бактериологического оружия в последнем конфликте с Индией вообще безлюдная местность осталась, которую и через пятьсот лет не заселят. Зато вопрос о спорной территории раз и навсегда решили. По принципу — не мне, значит, никому. Ну что с того, что руководство Пакистана судили как военных преступников? И казнили их в Китае по настоящему, без этих новомодных штучек с пересадкой сознания. Планете от этого легче не стало.

Главное заключается не в том, чтобы совершенствовался технический прогресс. Главное — чтобы нравственно совершенствовался человек. Прогресс без человека ничто, когда за пультом управления межзвездного корабля сидит все тот же нравственный троглодит, трудно предполагать, что он найдет свое место во Вселенной. Скорее всего — Вселенная его не примет.

Но мы об этом не задумываемся. Мы широкой и уверенной поступью идем в будущее. Скоро уже зоны для заключенных за пределами матушки Земли появятся. А что? Выдвигаются иногда такие предложения — сделать провинившихся членов человеческого сообщества принудительными пионерами и отправлять на космический фронтир — завоевывать новые рубежи для земной империи. Провинились, значит, должны загладить вину перед обществом. И никто даже не задумывается, как эти зоны будут соотноситься со статьями Закона о гражданских, экономических, политических, религиозных и духовных свободах жителей Земли.

Кстати, только на Марсе я выяснил, как забавно ошибался насчет некоторых своих спутников. Долговязый верзила, которому я отводил роль охранника или представителя службы безопасности какой-нибудь частной компании, на самом деле являлся выпускником Академии звездной полиции и по прибытии уже приступил к выполнению своих полицейских обязанностей. Герман Лопатин и в самом деле был бывшим заключенным, осужденным за подготовку к хищению собственности частной компании, а теперь оформился на работу в качестве косморабочего Внешней Компании КосмоЮНЕСКО. Только черта с два он прилетел на Марс, чтобы честно трудиться. Он постоянно терся среди рабочих, что-то у них выяснял, а последнее время снюхался с Геной Быком, известным нарушителем общественного порядка, без которого ни одна серьезная драка в Марсополисе не происходила. И кличка у него была соответствующая — Молчун. Лично я полагал, что от такого союза ничего доброго ждать не приходится, что может быть хорошего, если Молчун с Быком в одной упряжке начинают ходить.

А вот Дмитрий Бакунов меня разочаровал. Прибыв на Марс, он сразу занял пост системолога — правой руки главного администратора марсианских поселений Аристарха Грикополюса. И, судя по авторитету, который он имел в научных кругах, человек свое место занимал по праву и второго дна не имел, а вся его странная заинтересованность разговорами и поведением отдельных пассажиров планетолета объяснялась будущими служебными обязанностями Богунова.

Глава третья

1. ВЕРНОН ГУСТИЦКИ, ИНСПЕКТОР ЗВЕЗДНОЙ ПОЛИЦИИ

Купол, арендованный компанией «Фан ЛТД», мне сразу не понравился. Чувствовалось, что свободами тут и не пахнет, на каждом углу встречались охранники с «липучками», а актовый зал был превращен в общежитие, где в три яруса стояли койки для старателей.