Мартин Скорсезе. Ретроспектива

Хемингуэй считал благом действия, после которых человек чувствует себя хорошо; а злом – те, после которых ему плохо. Колин и Билли постоянно чувствуют себя плохо, и поэтому их жизнь – спектакль лжи. И в этом ключ к актерской игре ДиКаприо и Дэймона: природа кино так устроена, что мы считаем, будто большинство персонажей действуют или говорят от своего имени. Но в каждом моменте этого фильма, за исключением нескольких ключевых сцен, это не так. Оба актера передают мучительный внутренний конфликт так, что мы его чувствуем и ощущаем, но не видим; они не размахивают флагами, чтобы привлечь внимание к обману. В этом смысле самыми искренними персонажами фильма являются Куинэн (Шин) и Костелло (Николсон), а также его главный подручный по кличке Француз в исполнении Рэя Уинстона – выдающегося британского актера, который произносит каждую реплику с незыблемой уверенностью, будто Бог, дающий указания Моисею.

Странно, что Джек Николсон и Скорсезе никогда прежде не работали вместе, ведь они, кажется, созданы друг для друга; Николсон изображает Фрэнка Костелло не крестным отцом, не крысой, не наглецом, а умным человеком, который сталкивается с ситуацией, из которой никто не может выйти, потому что ему просто не хватает всей информации. У него есть момент в этом фильме, равный по значению работе Джо Пеши в «Славных парнях».

Есть еще один персонаж, который зажат в этические тиски и чувствует это, – Мэдлин (Вера Фармига), психолог, работающая в полиции и по стечению обстоятельств знакомая и с Колином, и с Билли. Она предана не работодателю, а клиенту, но какой запутанной оказывается эта паутина!

Что же такого увидел Скорсезе в гонконгском фильме, вдохновившем его на второй в его карьере ремейк (после «Мыса страха» 1991 года)? Думаю, он сразу же понял, что эта история на глубинном уровне воплощает две стороны его искусства и души. Мы знаем, что он тоже был очарован гангстерами. Снимая так много фильмов о них, о том, что он видел и знал, когда рос в Маленькой Италии, он стал в некотором смысле информатором.

Я часто думал, что многие критики и поклонники Скорсезе не понимают, насколько глубоко католическая церковь старой формации могла проникнуть в подсознание и насколько Скорсезе – католический режиссер. Этот фильм похож на муки совести, когда вы не спите всю ночь, пытаясь придумать, как сказать священнику: я знаю, что поступил неправильно, но, отец, что мне еще оставалось?

«The Rolling Stones: Да будет свет»

4 апреля 2008 года

Фильм Мартина Скорсезе «Да будет свет» – возможно, самый интимный документальный фильм, когда-либо снятый о рок-н-ролльном концерте. Безусловно, лучше всего в нем показаны выступления на сцене. Работая с оператором-постановщиком Робертом Ричардсоном, Скорсезе задействовал команду из девяти других кинооператоров (все они были лауреатами или номинантами премии «Оскар»), чтобы снять концерт Rolling Stones в сентябре 2006 года в небольшом нью-йоркском театре Beacon. Результатом стала поразительная непосредственность, синтез изображения и музыки, где темп монтажа подхватывает ритм самого исполнения.

В черно-белых кадрах, открывающих фильм, мы видим, как Скорсезе рисует схемы съемок, чтобы определить порядок песен, порядок соло, кто где будет находиться на сцене. Это был тот же подход к разбивке, что и в документальном фильме «Последний вальс» (1978), и он надеялся, что это позволит ему направлять операторов по рации, как это раньше делали режиссеры прямого эфира. На этот раз сложность заключалась в том, что Мик Джаггер никак не мог определиться со списком песен; мы заглядываем ему через плечо, когда он вычеркивает и вписывает обратно названия песен, и слышим, как он вскользь упоминает, что, конечно, трек-лист может быть изменен на месте. Очевидно, что после сорока пяти лет на сцене Stones передают друг другу порядок песен телепатически.

В этом фильме появился сам Скорсезе. Я помню, как навещал его в лофте после съемок «Вудстока» в 1970 году, где он был частью команды под руководством Тельмы Шунмейкер; она объединяла кадры с нескольких камер в полиэкран на три или четыре изображения одновременно. Но кадры, с которыми пришлось работать команде, были сняты как импровизация, а у «Последнего вальса» была карта и план съемок – по крайней мере, в голове Скорсезе. Фильм «Да будет свет» сочетает в себе режиссерскую подготовку и операторскую гибкость, так, что кажется, как будто камера всегда находится в нужном месте в нужное время.

Помогло и то, что песни Stones – плоть от плоти Скорсезе.

«Между 63-м и 70-м годом, то есть в течение семи лет, их музыка меня привлекала, – объяснял Скорсезе в откровенном интервью Крейгу Маклину для журнала London Observer в августе 2007 года. – Я слушал ее очень много. И в конечном итоге она вошла в сопровождение многих моих картин, вдохновляла в определенной степени фильм “Бешеный бык” и, конечно, “Славных парней”, “Казино” и другие картины на протяжении многих лет».