Мартин Скорсезе. Ретроспектива

Трэвис Бикл в исполнении Де Ниро в фильме «Таксист» столь же одержим, хотя и более защищен безумием от силы своих чувств. Происходит ли в реальности заключительная сцена? Невозможно сказать. Даже Пол Шредер в этом не уверен. Она несет в себе развязку, но не решение или «конец». Конечно, маловероятно, что тот самый человек сядет в его такси. Но могло ли произойти все остальное? Мы бы сказали «нет», но меньше чем через десять лет произошел случай с Бернардом Гетцем, который расстрелял четырех человек в метро и стал в глазах публики «народным мстителем».

Если «Кто стучится в дверь мою?» показывает, как молодые люди вливаются в мафиозную культуру почти играючи, то в «Славных парнях» похожие персонажи вживаются в суровые реалии профессии. Мир с самого начала лежит у ног Генри Хилла; знаменитая сцена в ночном клубе – его пятнадцать минут в роли хозяина вселенной. Он – человек, вызывающий уважение и почтение в избранных им кругах, но к концу фильма он едва ли может ступить за порог своего дома. Его зажали в тиски.

Эти истории (также можно припомнить «Казино») кажутся настолько эмоционально убедительными, потому что режиссер подсмотрел их в реальной жизни. Мне нравится «Крестный отец», но я считаю, что Марио Пьюзо плохо знал мафию, а Фрэнсис Форд Коппола – еще хуже. Возможно, это делает их фильмы более увлекательными. «Если легенда становится фактом, печатайте легенду», – слышим мы в фильме Джона Форда «Человек, который застрелил Либерти Вэланса»; об этой ленте и «Искателях» рассказывает своей подружке главный герой «Кто стучится в дверь мою?» в первом большом диалоге в карьере Скорсезе. Его киногангстеры «произросли» из реальной жизни Фрэнка Розенталя, Генри Хилла и ребят, с которыми он вырос в Маленькой Италии.

Центральный персонаж «Злых улиц» Чарли (Харви Кейтель) – альтер эго Джей Ара, автобиографического героя фильма «Кто стучится в дверь мою?». Мы знаем это доподлинно, потому что об этом говорил Скорсезе. В самом начале ленты звучит закадровый голос: «Вы не искупаете свои грехи в церкви. Вы делаете это на улицах. Вы делаете это дома. Все остальное – чушь, и вы это знаете». Эти слова, вероятно, были сказаны Чарли священником, но голос принадлежит Скорсезе.

«Эпоха невинности» начинается с того, что Ньюленд Арчер видит графиню Эллен Оленскую в ложе оперы. Этот кадр похож на первый взгляд Джейка на Кэти, или на первый взгляд Ротштейна на Джинджер в «Казино», или на то, как Джей Ар смотрит на Девушку на паромной станции.

Джин Сискел спросил Скорсезе на произнесении торжественной речи в Торонто, может ли он назвать один «главный кадр», который для него стал ключевым. Он назвал титры в фильме «Бешеный бык», где Джейк Ламотта под печальное интермеццо из оперы Пьетро Масканьи «Сельская честь» танцует в замедленной съемке за канатами ринга – канаты, по его словам, «похожи на нотный стан». Это опера о ревности. Он выбрал этот кадр главным, но я утверждаю, что кадры, где четверо мужчин видят женщину, которой одержимы, тоже могут служить ключом к его кино.

Определение Дерека Малкольма применимо ко всем пяти фильмам Скорсезе: мне невыносима мысль о том, что я не смогу посмотреть их снова. Есть у него и другие «великие фильмы»: «Последнее искушение Христа», конечно, и, возможно, «После работы» и «Воскрешая мертвецов». И, конечно, есть фильмы, которые еще не сняты.

«Злые улицы»

15 марта 1998 года (фильм вышел в 1973 году)

Картина Мартина Скорсезе «Злые улицы» в первую очередь посвящена не гангстерам-хулиганам, а жизни во грехе. Для католиков, выросших до Второго Ватиканского собора, это важная тема, неочевидная для других зрителей. Фильм напоминает о тех временах, когда больше внимания уделялось греху и постулатам, внушающим страх перед вечными страданиями, если грешник умрет без отпущения грехов.

Ключевые слова произносит голос в самом начале фильма на фоне черного экрана: «Вы не искупаете свои грехи в церкви. Вы делаете это на улицах. Вы делаете это дома. Все остальное – чушь, и вы это знаете». Это голос Скорсезе.

Мы видим, как Чарли (Харви Кейтель) приподнимается в постели, разбуженный увиденным сном, и смотрит на себя в зеркало в спальне. Позже Чарли рассказывает за кадром, как священник велел ему десять раз прочитать «Аве Мария» и десять «Отче наш», но он предпочел более личное покаяние; в самом известном кадре фильма он, представляя адское пламя, держит руку в огне свечи перед алтарем. «Что бы он ни делал, – писала о Чарли в 1973 году влиятельная рецензентка Полин Кейл, – он остается грешником».

Моральные терзания героя фильм иллюстрирует через освещение. Обычный мир Скорсезе снимает в реалистичных цветах, но когда Чарли спускается в бар, которым заправляет его друг Тони, он всегда окрашен в красный – цвет секса, крови и вины.