Читаем Мартиролог. Дневники полностью

Ужасно все болит. Леон (через Марьяну) сказал, что сканнер показал, что на голове у меня ничего нет, на позвоночнике тоже, а остались точки в груди. И если бы все происходило пять лет назад, то мне бы уже сказали, что я здоров и что опухоль рассосалась. Леон сказал также, что за последний цикл облучения (вернее, за время реакции на последнее облучение) могут уйти остатки.

17 апреля

Плохо себя чувствую. Вечером был Леон. Сказал, что у меня немного осталось в груди. Я поздравил его, а он ответил, что еще рано, что еще не все кончилось. Леон почему-то хочет, чтобы я принял Жака Ланга. Я не хочу — после скандальной статейки в газете, под которой оказалась моя фамилия.

Срочно связаться с Ионом в Лондоне и переделать контракт для переиздания и американских изданий. Без Сурковой.

18 апреля

Получше.

Как жаль, что на Андрюшу Яблонского совершенно нельзя положиться. Он никогда не появляется, когда обещает.

19 апреля

Плохо: ужасно болит голова.

20 апреля

Сегодня полегче.

«Наделив нас внутренней свободой, Россия предоставляет нам выбор, и те, кто сделал этот выбор, — настоящие русские люди, куда бы они ни примкнули. Но горе тем, кто, покружив около родного гнезда, малодушно возвращается обратно!»

(О. Мандельштам. «Петр Чаадаев», 1915 г.)

22 апреля

Новости: в Канн с «Борисом Годуновым» едет Бондарчук. Он знает, что я еду тоже, в конкурс, но не боится, следовательно, наверняка знает, что получит. Что делать, совершенно непонятно.

Сегодня на рассвете услышал голос:

— Андрей!

Я: А? И проснулся. Рядом никого.

Лариса купила градусник. Сегодня в 13 ч. — 39 (под мышкой), через час — 15.30–39,3.

1. Береза — 2–3 раза в день (важно утром и вечером). Пропорции — 2 столовых ложки и 10 л. воды. Кипятить 10 мин. Когда остынет, взять два кофейных фильтра и процедить. После всего, взять 1/2 маленькой ложки витамина С и растворить. Выпить.

2. Mistel — по 2 шт. 2–3 раза в день.

3. Selen — 1 раз в день.

23 апреля

Леон прописал вчера кучу лекарств. И антибиотики. Оказывается, всю прошлую неделю меня трепала очень высокая температура.

Не надо ни о чем думать: вручить себя Господу, ехать в Канн и ждать. И главное: стоит ли суетиться вообще по этому поводу.

«Художество есть оплотневшее сновидение».

(П. Флоренский. «Иконостас»)

[Текст вырезки из газеты о наследии В. С. Высоцкого, см. Приложение{15}]

24 апреля

Очень слаб: ужасный кашель. Прочел книгу Иова. Господи! Прости меня грешного…

25 апреля

Всю ночь не спал, кашель замучил.

26 апреля

Страшная слабость. Обострение радикулита ко всему прочему. Леон говорит, что в моем положении это нормально.

Не мог никуда дозвониться.

Дела: копия заявки. Андрей (!!??)

27 апреля

До сих пор в постели.

Завтра предполагается просмотр. А я еле ползаю…

Кажется, меня отправляют в Базель до фестиваля.

28 апреля

В 18 часов. Рю Понтуаз, 34. Просмотр. Могу пригласить восемь (важных)? человек. Показывали картину каким-то домановским советникам, журналистам… Говорят, все в диком восторге. Копия не очень хорошая. Продиктовал замечания Михалу на автоответчик.

29 апреля

Сегодня кашлял весь день. Решили с Леоном: если ехать в Базель, то после Канн.

Леон сегодня снова плакал целый день после фильма.

До Канн Леон решил еще полечить меня химиотерапией (уколы).

30 апреля

Кашель.

Лариса с Тяпой уехали во Флоренцию.

Звонил безумный Натан: его ограбили, а потом он еле-еле нашел (вернее, так и не нашел) наш адрес в записной книжке.

Вчера (если не позавчера) обнаружилась катастрофа на атомной станции — Чернобыль (Украина). Там плавятся стержни и горит графит. Эвакуация этого района (на 70 км севернее Киева). Огромное зараженное облако двинулось на север и находилось вчера в Норвегии и Швеции. СССР обратился за помощью к ФРГ и шведам. Сейчас Андрей Яблонский сообщил (узнал через англичан): горит еще одна советская атомная станция неподалеку от первой. Днепр уже заражен и загрязнен совершенно.

Май 1986

2 мая

Вчера был Натан Федоровский. Привез письмо от Богина, а сценарий, о котором в письме говорится, — нет.

Андрюше ужасно нравится Флоренция, — я разговаривал с ним по телефону.

Был Леон с Мариной. Сделал мне уколы из цикла терапии. Через неделю еще раз.

3 мая

Видел во сне маму. Как будто она пришла с кладбища. Где ее или похоронили рано, или она зомби. Она прислонилась к косяку двери и тяжело дышала. Я, кажется, обнял ее.

Вчера получил от Анны-Лены хамский телекс и ответил на него как полагается.

4 мая

Ужасный кашель не проходит.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное