Мартон и его друзья

Доминич мог в любой час и по любому вопросу произнести двухчасовую речь. Речи эти, правда, мало чем отличались друг от друга. «Я выступать не собирался…»; «Без социального прогресса у Венгрии нет будущности…»; «Знание — сила, сила в знании…»; «Наша сила в нашей организованности»; «Стачка — могучее оружие, но, прежде чем пользоваться им, мы должны его хорошенько проверить, чтоб оно нас же не поразило»; «Те, кто недоволен нами, могут уйти: скатертью дорожка!»; «Я и сам был рабочим»; «Нынче мы еще просим, но завтра…»; «Мы предупреждаем Иштвана Тису[5], что с социал-демократическими рабочими шутки плохи»; «В Венгрии не воцарится спокойствие, пока не будет принят закон о всеобщем, тайном, распространяющемся и на женщин избирательном праве».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой мы расскажем про рис-сечку, смешанный чай, про одну девушку и разные болезни, а Игнац Селеши будет смеяться так, что у него даже сорочка выскочит из брюк

1

Кафе «Сорренто» открылось на углу улицы Непсинхаз и проспекта Йожефа за два года до убийства Франца Фердинанда. Маклер по колониальным товарам Шандор Вайда после ряда удачных «блиц-конкуренций» с процветающими кофейнями решил открыть настоящее кафе. Но так как у него не хватило капитала, он взял себе в тайные компаньоны Игнаца Селеши — одного из секретарей Союза печатников и вице-директора Всеобщего рабочего потребительского кооператива.

«Блиц-конкуренция» заключалась в том, что Вайда учреждал против какой-нибудь процветающей кофейни другую кофейню и сдавал ее в аренду. Арендаторов он брал потому, что был занят и, кроме того, предпочитал на случай «оскорбления действием» иметь под рукой подставное лицо, дабы все оплеухи доставались не ему самому, а арендатору. У владельца основной кофейни выручка катастрофически падала, и через несколько недель он готов был хоть за двойную цену купить конкурирующее предприятие со всем оборудованием, лишь бы прикрыть его и избавиться от нежелательного соперника.

После одной бурной сцены, когда владелец подобной основной кофейни избил не арендатора, а Вайду, а под конец опрокинул на маклера шкафчик, уставленный фарфоровыми сервизами, Вайда забеспокоился о «личной безопасности», а также о «безопасности капитала» и решил распрощаться с этим ремеслом.

Знакомство Шандора Вайды и Игнаца Селеши завязалось с той поры, когда Вайда перепродал Всеобщему рабочему потребительскому кооперативу пять вагонов «первосортной сечки» и положил себе в карман неслыханную для посредника сумму денег.

Дело в том, что сечка была на двадцать процентов дешевле цельного риса. Перед заключением сделки Вайда нанес визит вице-директору Селеши и обратил его высокое внимание на некоторые обстоятельства, связанные с рисом-сечкой. Селеши занялся изучением проблемы «здорового питания» и освоил ее с невероятной быстротой. На заседании дирекции он произнес речь о том, что «рабочему совершенно безразлично, в каком виде получает он необходимые калории: в виде сечки или в виде цельного зерна. Сечку можно купить на десять процентов дешевле, что для семьи рабочего составит значительную экономию. И, помимо всего, рис-сечка быстрее разваривается. Это также дает экономию топлива. Не говоря уже о том, что сечка легче усваивается».

Из двадцати процентов разницы десять пошло в карман потребителя, а десять…

Вайда вошел к вице-директору Селеши в его кабинет на проспекте Ракоци. Заботливо притворил за собою дверь и, коротко представившись: «Вайда!», положил на затянутый зеленым сукном письменный стол Селеши бумажку в тысячу крон.

— Если нам удастся заключить сделку на предложенные мной пять вагонов риса-сечки, то, — и он указал на банкнот, — буду весьма вам обязан и благодарен. — Он поклонился и, тихо вздохнув, сказал, словно старый знакомый: — Ну и мерзко же на улице, мокрый снег идет!

Потом уселся в кресло перед письменным столом Селеши.

Увидев огромную сумму денег, Селеши отшатнулся всем туловищем, вытянул вперед обе руки и, выпучив глаза, возмущенно прохрипел:

— Немедленно возьмите обратно! — А сам так и впился глазами в банкнот. — Мы, социал-демократы, примите это к сведению, — задыхаясь, произнес Селеши, — осуждаем взяточничество и с нравственной точки зрения, и… и…

Но закончить ему не удалось. Вайда равнодушно прервал его:

— Очевидно, меня неверно информировали.

Маклер сидел не шелохнувшись, будто ему и дела нет до тысячекронной бумажки.

— Кто? Кто информировал? — Селеши нервно проглотил слюну.

Вайда еще равнодушнее назвал фамилию директора одной из крупнейших пештских фирм. Селеши притих, как собака, которую окриком заставили проглотить предписанную службой порцию лая.

— Украли? — проворчал он.

— Что?

— Рис… — И Селеши, указав рукой на банкнот в тысячу крон, бросил: — Слишком много!

— Крадут только бедняки, — спокойно ответил Вайда. — А мне уже не к чему, я честным путем добываю деньги. Положите-ка в карман, а то как бы не вошел кто-нибудь…